дышать, не то что думать. А если он останется на ночь, они будут одни в доме, в темноте, вместе…
— Ваш, — коротко ответила она, не узнав собственного голоса.
Слава Богу, Гейдж не стал комментировать ее решение, хотя его насмешливые глаза говорили красноречивее слов. Он прекрасно понял, что она выбрала Дабл-Ар не потому, что хотела подружиться с его семьей. Просто она не желала, чтобы он оставался на ночь в ее доме и спал в комнате рядом с ее спальней.
Гейдж повернулся к брату:
— Поезжай с Дирком к доку Моуртону, а мы возьмем машину Луизы и поедем к нам на ранчо, как только она соберет вещи и закроет дом.
Когда Гейдж привез Луизу на ранчо, гости уже разошлись, но Марджи и Ральф все еще находились внизу, поджидая Гейджа и собираясь пожурить его за то, что он сбежал с вечеринки, не сказав ни слова. Но увидев Луизу, бледную, измученную, и Гейджа с ее сумкой, они моментально забыли о вечеринке и бросились к ним, осознав, что случилось что-то из ряда вон выходящее.
Когда Луиза и Гейдж закончили рассказывать им о происходящем, вернулся от ветеринара Ник и сообщил, что с Дирком все в порядке, но Моуртон оставил его до утра. Было уже заполночь, когда Гейдж привел Луизу наверх, в комнату для гостей.
Он включил ночник у кровати, и комната озарилась неярким светом. Так, наверное, могла выглядеть спальня в начале века: обои с розовыми бутонами, кружевные занавески цвета чайной розы на высоких викторианских окнах, черно-розовый овальный ковер на паркетном полу. У стены стоял резной дубовый комод, а в углу — кресло-качалка. Но больше всего Луизу поразила кровать: старинная, огромная, из полированной меди. Она была застелена красивым розовым покрывалом из лоскутков, очевидно, семейной реликвией, бережно сохраненной.
— Ванная — здесь, — показал Гейдж, ставя сумку на кровать, и открыл дверцу шкафа, чтобы убедиться, достаточно ли там полотенец. — Думаю, ты все найдешь, а если что-нибудь понадобится — зови. Моя комната — рядом, а Ника — через одну. Ральф с Марджи спят на другой половине.
Сердце Луизы заныло. Его комната — рядом, значит, стоит ей только повернуться на другой бок, как он услышит. А она услышит его.
Здравый смысл подсказывал Гейджу тотчас проститься и убираться восвояси, пока он не совершил какой-нибудь глупости… например, не обнял ее, не поцеловал, не повалил на эту мягкую постель. Ее близость манила его, но выражение ее лица, как ему казалось, не допускало и мысли о чем-либо интимном. И все же он не выдержал.
— Луиза? — чуть слышно прошептал он.
Луиза, стоя у открытой двери, мимо которой мог пройти любой из домашних, тоже потеряла чувство реальности, будто грезила наяву. Она не поняла, кто сделал первый шаг, но вдруг он оказался совсем рядом — стоило чуть наклониться вперед и она бы оказалась в его объятиях. Но Луиза не двигалась, завороженная, словно лань, пойманная в лучи фар. Даже когда Гейдж склонился над ней, она не нашла в себе сил отступить, а только не отрываясь смотрела в его горящие желанием глаза.
Гейдж считал, что сможет остановиться, если она хоть малейшим намеком покажет, что не хочет целоваться с ним. Но она сама потянулась к нему губами, и он растерялся. Шепча ее имя, он нежно поцеловал девушку в полуоткрытые губы. Они были горячими, влажными, зовущими…
Он целовал ее нежно, трепетно. Когда же наконец отстранился от нее, Луиза оказалась словно в центре водоворота: голова кружилась, сердце бешено билось. Не мигая она завороженно смотрела на него, сознавая, что, если Гейдж вновь обнимет ее, она не устоит.
Но он не обнял. Шатаясь, она отступила на шаг и, не скрывая разочарования, произнесла:
— Был трудный день. Пора спать, Гейдж.
Пробормотав «спокойной ночи», он вышел в коридор и закрыл за собой дверь.
Луиза спала плохо, то вновь и вновь переживая кошмар, увиденный на кухне, то грезя о Гейдже, целующем ее — нежно, сладко…
Проснувшись с восходом солнца, она пришла к выводу, что совершила непростительную ошибку, воспользовавшись гостеприимством Гейджа. Бороться со своим чувством к нему здесь, на его территории, гораздо труднее чем дома.
Сбросив одеяло, Луиза стала быстро одеваться — надо поскорее уехать отсюда!
Натянув джинсы и пушистый красный свитер, она крадучись спустилась на цыпочках, в одних носках вниз, надела кроссовки. В доме царила полная тишина.
Подойдя к входной двери, она облегченно вздохнула, но вдруг почувствовала угрызения совести. Нехорошо уходить так, тайком, не сказав ни слова благодарности, а ведь Коулы гостеприимно открыли перед ней двери своего дома и постарались, чтобы ей было уютно у них. Не желая казаться неблагодарной и к тому же трусливой, Луиза вытащила из сумочки авторучку, вырвала чистую страничку из записной книжки и нацарапала записку. Сунув ее под вазу на столике в прихожей, она незаметно выскользнула за дверь.
Однако от Гейджа не так-то просто было избавиться, она подозревала это и поэтому не очень удивилась, когда через час услышала, как он без стука вошел в ее дом. Он стремительно появился на кухне, сжимая в кулаке несчастную записку.
— Может быть, объяснишь, что, черт возьми, это такое? — сердито произнес он. — «Спасибо за гостеприимство», — передразнил он. — Какое гостеприимство? Ты даже не дождалась завтрака; И зачем ты взялась за швабру? Ничего не трогай на кухне до прихода Айвора. Ему потребуются улики.
— Улики? — переспросила Луиза. — Глупости! Не могу же я жить в этом бардаке!
— Ты что, не понимаешь, что я говорю серьезно? — грозно спросил он, приближаясь к Луизе и намереваясь отобрать у нее швабру. — И вообще, почему ты сбежала ни свет ни заря? — сверлил он не сердитым взглядом.
— Я не…
— Сбежала, — рявкнул он. — Взбрыкнула, как норовистая лошадка, только не пойму почему.
Она выпрямилась; сердце вдруг забилось сильнее.
— Ни к чему было оставаться…
— На целый день — да, — неожиданно согласился он. Но ты могла бы остаться на утреннюю чашку кофе, а ты сбежала…
Не в силах больше сдерживаться, он протянул руку и коснулся ее нежной щеки.
— Может, ты боишься меня? Того… жара, который охватывает нас обоих, когда мы оказываемся рядом?
Да, боюсь, смятенно думала Луиза. Она действительно боялась чувств, которые охватывали ее всякий раз, как он приближался к ней. Вот и сейчас — еще немного, и она первая бросится Гейджу в объятия…
Но она не успела ничего ни сказать, ни сделать, поскольку во дворе послышался шум машины. Они разом взглянули в окно и увидели, что из патрульной машины выходит Айвор Тилл.
Поняв, что она спасена, Луиза облегченно перевела дыхание.
Айвор тщательно обследовал кухню, надеясь обнаружить хоть какие-то следы, оставленные преступником, потом обошел весь дом и постройки. Вскоре вернулся на крыльцо, где его ждали Луиза и Гейдж. На лице шерифа застыло мрачное выражение.
— Ничего. Ни малейшей зацепки. Это меня и беспокоит. Прошлой ночью в округе совершено шесть ограблений и так же, как в этом случае, нет ни следов, ни отпечатков пальцев, ничего.
— Ты считаешь, что между этими преступлениями существует какая-то связь? — удивленно спросил Гейдж. — Но ведь здесь вор ничего не взял.
— Это-то и удивляет, — досадливо ответил Айвор. — Сдвинув на затылок черную ковбойскую шляпу, шериф вздохнул и с виноватым видом обратился к Луизе: — Очень неприятно вам об этом говорить, но шансы поймать негодяя ничтожны, если только я не застану его на месте преступления. Сделать это весьма
