«доводит» миссис Лэнгстон? И внезапно мне пришла в голову мысль, и я подивился, почему она не пришла мне в голову раньше. Может быть, он совсем и не маньяк — может быть, против нее организована систематическая и хладнокровная кампания с целью свести с ума и разорить? Вот он и хочет отделаться от меня — ведь я могу попытаться ей помочь?
Но зачем он это делает? Конечно, на нее легло пятно подозрения, которое как бы заклеймило и весь городок, но одним этим все же нельзя объяснить происшедшее. Преднамеренная попытка свести человека с ума — хуже, чем само убийство. Только безнадежно извращенный ум может решиться на такое. Но с другой стороны — мог ли больной человек устроить такое «происшествие»? Трудно ответить на этот вопрос; и это дело казалось мне все более темным и непонятным каждый раз, как я начинал о нем думать...
Позади главного здания я нашел несколько досок и притащил их ко входу в № 5. Как раз когда я укладывал их на гравий, с шоссе в сторону мотеля свернула полицейская машина. В ней сидел только один полицейский офицер. Он остановил машину и вылез — огромный, лет двадцати с небольшим, с телосложением и движениями атлета. У него было мясистое, но красивое лицо, на котором лежала печать самоуверенности, раздвоенный подбородок, зеленые глаза и длинные темные волосы, причесанные с большой тщательностью. На ремне у пояса — пистолет, отделанный перламутром, кожаный футляр с наручниками. Если чуть-чуть изменить его мундир, он мог бы сойти за полицейского из «Роз-Мари», и я начал опасаться, что он сейчас запоет.
«Перестань язвить! — сказал я себе. — Тебе так долго пришлось ждать, что ты теперь их всех ненавидишь».
— Редфилд? — спросил я.
Он небрежно мотнул головой:
— Макгрудер.
— Рад вас видеть, — сказал я. — Меня зовут Чэтэм.
Ему без труда удалось скрыть свой восторг по поводу моих слов.
— Я слышал, что вам не терпится кому-либо показать этот номер, — сказал он. — Ну что ж, пойдемте посмотрим!
Он двинулся вперед с нахальной грацией матадора, засунув свои мясистые пальцы за пояс, и вскоре добрался до номера.
— Гмм... — промычал он. Потом повернулся ко мне. — Ладно, тащите сюда эти доски!
Я взглянул на него, но язык решил придержать и втащил доски в номер. Чувствовал я себя при этом как сэр Уолтер Рэйли. Когда я уже стоял на второй доске и укладывал третью, которая дотянулась до самой ванной, он ступил на первую и вошел в номер.
Оглядев мерзкий и бессмысленный хаос, он небрежно бросил:
— Настоящий погром, а?
— Точно к такому же мнению пришел и я.
Он оставил мои слова без внимания.
Я же тем временем заглянул в ванную и почувствовал, как во мне снова закипает злость. Он и тут поработал: вся эмаль отбита, ванна и умывальник — все в трещинах. В то же время я подивился, как это удалось ему сделать без шума.
«Возможно, орудовал резиновым молотком с резцом? — подумал я. — И этим же орудием воспользовался, чтобы провести длинные полосы на кафеле».
На полу я увидел две пустые стеклянные бутыли. Рядом валялись резиновые пробки.
Макгрудер подошел и тоже заглянул в ванную:
— Этот мальчик был в ударе, не правда ли?
Вы просите прислать вам полицейского, а вам вместо этого присылают шута из комической оперы. Я проглотил саркастическую реплику, которая вряд ли помогла бы делу, и собирался спросить, с чего он начнет, как вдруг он пожал плечами и сказал: «Ну что ж, ладно!» и, повернувшись, направился к выходу.
Не веря своим ушам, я уставился ему в спину:
— Что значит: «Ну что ж, ладно?»
Он посмотрел на меня безразличным взглядом и подтянул пояс:
— Я побывал на месте происшествия. Видел все. Теперь доложу начальству. Но явных улик нет.
— А как насчет отпечатков пальцев? — спросил я. — Или вы такими делами не занимаетесь? Потом — регистрационная карточка, которую он заполнил? Кроме того, если я вас не утомлю, то могу сообщить вам его приметы... И описать машину... Вас интересует что-нибудь из этого? И что насчет тех бутылей из ванной?
— Насчет тех бутылей? В них была кислота. Но об этом и так уже известно.
Я уже начал понимать если не причину, то ситуацию. Даже этот шут гороховый, словно сошедший с театральных подмостков, не так уж глуп. Он отлично знал, что нужно делать с этими бутылями: сперва на них нужно поискать отпечатки пальцев, потом установить, какая в них была кислота, и, наконец, выяснить, где они могли быть похищены и каким образом попали сюда.
Преднамеренная волокита...
— Значит, вас это не интересует?
— Насколько я помню, я этого не говорил.
— А как у вас попадают к окружному шерифу? Нужен какой-нибудь особый пропуск, что ли? Я дважды пытался звонить...
— Попробуйте позвонить в клинику Мэйо, — посоветовал он, а потом добавил: — Это в Миннесоте.
— Спасибо! — сказал я. — Но, возможно, у него есть заместитель на время его болезни?
— Конечно! — ответил он. — Редфилд.
— Понятно.
— Вы, наверное, помните его? Вы говорили с ним по телефону. — Он усмехнулся.
— Разумеется, я его помню, — сказал я. — Тем более что говорил он как настоящий полицейский.
Он повернулся и холодно посмотрел на меня:
— Что вы хотите этим сказать?
— Это он вам сказал, как действовать? Или это ваша собственная инициатива?
— Он действительно велел мне выяснить, кто вы такой, черт бы вас побрал! — огрызнулся он. — А ну, повернитесь-ка и положите руки на стену!
— Вы это бросьте!
— Делайте, что вам приказывают!
Я вздохнул и положил руки на стену... Оружия — он знал — у меня не было. Потом Макгрудер схватил меня за плечо, резко повернул к себе и повторил процедуру обыска, успев при этом ткнуть меня локтем в подбородок, выдернуть рубашку из брюк и наступить мне на ногу. Все это было довольно глупо — ведь целью-то было унизить меня, а без зрителей такая игра теряла смысл.
Он отступил на шаг.
— Закончили? — поинтересовался я.
— У вас есть какое-нибудь удостоверение личности?
— В кармане. Вы трижды совали туда руку.
— Давайте его сюда!
Я вывернул бумажник, сперва демонстративно вынул из него деньги, а потом подал бумажник ему. Лицо его налилось краской, тем не менее он пробежал глазами удостоверение:
— Из полиции?
— Служил раньше.
— А что делаете в нашем городе?
— В настоящее время собираюсь смыть кислоту... разумеется, после того, как мы с вами закончим эту комедию.
— Я спрашиваю вас, зачем вы околачиваетесь в нашем городе? Что вам здесь нужно? И какое вам дело до миссис Лэнгстон?
