Вивиан видела, что Лоренцо щадит ее чувства. Это было очень благородно с его стороны. Но ведь именно ее слова так взволновали и его, и Джанни. Ах, во всем виноват этот несчастный случай в самолете! Если не он, сидела бы она сейчас преспокойно в отеле и горя не знала.
Повесив костюм на кресло, она подкатила столик к кровати. На сердце у нее по-прежнему было тяжело. Что бы ни говорил Лоренцо, Вивиан твердо знала: сегодня Джанни уже не вернется. Во всяком случае, пока она здесь.
А раз так, значит, завтра же утром она отправится Амальфи, в еще один центр ярмарки. Слишком уж волнует ее общество любимого, заставляет расслабиться, потерять бдительность. А из Амальфи поедет к себе в отель. До открытия ярмарки осталось всего два дня — надо взять себя и руки, обрести рабочий настрой. Не то все плохо кончится.
Хорошо, что Кларенс со своей компанией напросился к ней в номер. Они не дадут ей грустить, замыкаться а себе. Кларенс кого угодно развеселит, с ним всегда легко. А потом к ним присоединится еще и Пьетро. Друзья помогут ей выстоять и этот самый трудный и горький период ее жизни.
5
На следующее утро Лоренцо легко поднялся с кровати. Душа пела, тело было налито живительной бодростью. Все проблемы казались простыми и пустяковыми.
Взять хотя бы мисс Морлендер. За последние несколько дней он просто-напросто слегка утратил чувство дистанции, расслабился. Не обходимо вновь ввести их отношения в те формальные рамки, что предусмотрены в паре «босс — секретарша». Дело, дело и еще раз дело. Никаких посторонних мыслей.
Приняв душ, молодой бизнесмен горел желанием взяться за работу. Интересно, мисс Морлендер. уже готова?
Войдя в столовую, он не застал там ни Джанни, ни своей секретарши. Одна Паола мрачно сидела за столом, рассеянно ковыряя вилкой салат.
— А где Джанни? — беспечно спросил Лоренцо, поздоровавшись с ней. Мир сегодня рисовался ему в розовых красках, так что он готов был простереть свою благосклонность даже на мачеху.
Паола вскинула на него глаза раненой лани.
— Неужели ты думал, он останется в этом доме после того, как вчера ты так жестоко ранил его?
Налив себе кофе, Лоренцо изумленно воззрился на Паолу.
— Что он тебе сказал?
— Что ты обсуждал его личную жизнь со своей секретаршей, а ей еще хватило наглости лезть со своим мнением, будто оно кому интересно! Можно подумать, ее спрашивали! — Голос Паолы дрожал от негодования. — Ты же знаешь, как он тебя обожает. Как ты мог предать его доверие?
— Во-первых, я и не думал обсуждать личную жизнь Джанни с мисс Морлендер. А во вторых, если хочешь знать, она-то как раз на твоей стороне, хотя сама того не подозревает.
Глаза Паолы сделались совсем круглыми.
— Что ты имеешь в виду?
Он в нескольких словах объяснил ей, что произошло. Честно говоря, Лоренцо вообще казалось, что младшему брату отнюдь не вредно выслушать мнение здравомыслящего постороннего человека перед тем, как принимать окончательное решение.
— И все равно Джанни можно понять, — стояла на своем Паола. — Неудивительно, что он вне себя. С тех пор как ты прилетел из Лондона, к тебе просто не подступиться.
Даже Паола заметила, что он слишком занят мыслями о мисс Морлендер, Проклятье! Ну да ладно, с этим покончено.
Лоренцо одним глотком допил кофе.
— Насколько я помню, вчера мы с тобой и Джанни проговорили чуть не два часа кряду.
— Но так ничего и не решили.
— Паола, надо дать мальчику время подумать, определиться. Возможно, ему следует всего-навсего осознать, что его стремление посвятить себя Богу — явление временное, которое скоро пройдет.
Произнеся эти слова, Лоренцо поразился их скрытой иронии. Не это ли самое можно сказать о его чувствах к мисс Морлендер.
Паола вскочила.
— В последнее время ты сам на себя не похож!
Уж кому об этом знать, как не мне, мыс ленно усмехнулся Лоренцо и сказал:
— Если я стал другим, то потому, что мне приходится одному нести груз ответственности за семейный издательский бизнес. Ведь Джанни весь в отца. Тот тоже терпеть не мог то, чем ему приходилось заниматься.
Мачеха покачала головой.
— Неправда!
— С какой стати мне тебе лгать? Отец всегда предпочитал работу на свежем воздухе сиденью в кабинете. Его угнетали обязанности главы крупной корпорации.
Лицо ее исказилось от боли.
— Ты так холоден, Лоренцо, так равнодушен. Неужели тебя не волнует, что Джанни может покинуть нас навсегда?
— Ты прекрасно знаешь ответ на этот вопрос. Но если мы попробуем заставить Джанни пойти наперекор велению сердца, то почти наверняка оттолкнем его от себя.
— Будь он твоим сыном, ты бы так не говорил!
— Если бы Джанни был моим сыном, а я бы лежал в могиле, — ледяным голосом произнес Лоренцо, не обращая внимания на ее, быть может неосознанную попытку персонифицировать ситуацию, — я бы надеялся, что мой старший сын заменит младшему отца, но не станет навязывать ему свою волю. Я бы ждал, что он выслушает мальчика, даст ему совет, но позволит принимать решения самому. Тем более такие важные. А он ведь никак не может определиться.
Он бросил взгляд на часы.
— Продолжим разговор в другой раз. Мне и моей секретарше пора ехать в офис.
— Она уже уехала.
Лоренцо невольно нахмурился.
— Когда?
— Я видела, как она полчаса назад садилась в такси.
Он сразу все понял. Этот Кларенс попросил ее заехать к нему в отель перед началом рабочего дня. Лоренцо показалось, будто боксер-тяжеловес одним ударом вышиб из него воздух.
— Ладно, если Джанни захочет поговорить, пусть звонит мне в офис. До вечера.
Он вышел из столовой, намереваясь вернуться к себе, чтобы позвонить в отель. Если звонок застанет секретаршу в самый неподходящий момент, тем хуже для нее! Однако вы полнить свое намерение Лоренцо не успел. Телефон затрезвонил в тот момент, когда он входил в комнату.
— Мистер Скалиджери? — Голос ее звучал бодро.
— Доброе утро, мисс Морлендер.
— Как вы себя чувствуете?
Он скрипнул зубами. Слишком отчетливы и красочны были некоторые образы, что стояли перед его мысленном взором.
— Достаточно хорошо, чтобы отправиться в офис. Быть может, заехать за вами в отель, что бы прихватить вас?
— Ой… Я… я не рассчитывала, что вы уже сегодня вернетесь к работе, — пролепетала она.
Уж явно не рассчитывала!
— Вам трудно будет вырваться на работу прямо сейчас? — стараясь обуздать нарастающий гнев, процедил он.
— Боюсь, что да.
