ты остановилась в своем творческом росте, как только он продвинулся вперед?
Гленда захлопнула ящик секретера так резко, что он заскрипел, и я услышала, как дерево треснуло. Она размашистым шагом пересекла комнату, так что подол ее длинного платья взметнулся вокруг длинных красивых ног.
— Похоже, ты так и не поняла, зачем я показала тебе этот рисунок. А жаль! Я рассчитывала, что у тебя хватит ума догадаться, что я имею в виду. Кошка была поймана в сеть, и никто не пришел помочь ей, пока я не закончила свою работу. Разве не то же самое происходит сегодня с тобой? Ты — в клетке, из которой не сможешь выбраться, пока не стихнет бушующая за окнами буря, и вокруг нет никого, кто бы пришел тебе на помощь! — с мрачным удовлетворением закончила она.
Маленькие холодные коготки снова пробежали по моей спине. Она была права. С тех пор, как Номи уехала вместе с Гленном, оставив меня наедине с Глендой, я ни на секунду не могла позволить себе расслабиться. Но я не должна показывать ей, насколько напугана.
— Ты ошибаешься, — возразила я. — Я не так уж беспомощна и могу в любой момент уйти отсюда.
— Но ты не сделаешь этого, — заверила она меня.
Меня охватило непреодолимое желание доказать Гленде свою правоту, и я быстро, стараясь не обращать внимания на острую боль, внезапно пронзившую мою лодыжку, поднялась в свою комнату. Там я поспешно обулась, надела пальто и закутала голову шарфом.
Гленда стояла внизу и, словно леопард, снова изготовившийся к прыжку, ждала, когда я спущусь.
— Я ухожу к Макинтайрам, — заявила я.
Она мило улыбнулась.
— А что если Гленн вернется домой и обнаружит, что ты ушла? Как ты объяснишь ему свой поступок? Скажешь, что его сестра затерроризировала тебя до такой степени, что ты вынуждена была искать убежище у наших заклятых врагов? Нужно быть полной дурой, чтобы пойти на такое! Ты думаешь, он поверил, что Трент случайно спас тебя из капкана, и спокойно отнесся к тому, что тот обвинил во всем меня?
— А это была не ты? — поинтересовалась я.
Она пожала плечами.
— Мне больше нравится оставлять тебя в неведении. Но не думай, что я не читала главу в книге Трента, посвященную твоему отцу. Не забывай, что он был женат на мне, когда ездил в Калифорнию, чтобы ее закончить, и вернулся домой с забавной сказочкой о помешанной девчонке, которая влюбилась в него там. О, я наслышана об этой прелестной Бернардине. Я читала твои письма. Мне известно, кто такая Дина Блейк, — даже если Гленн этого не знает. Но эту карту я буду держать в рукаве, чтобы использовать в нужный момент.
Я почувствовала невыносимую боль, как будто в кровоточащей ране повернули нож. Ничто не могло привести меня в большее замешательство, чем осознание того, что Гленда знает все о сумасшедшей любви, которую я испытывала к Тренту. Она читала мои детские невинные письма!
Но у меня хватило сил сохранить внешнюю невозмутимость.
— Я собираюсь прогуляться, — ледяным тоном повторила я и вышла в парадную дверь.
Снегопад оказался не таким сильным, каким виделся из дома, да и порывы ветра не были такими стремительными. Но устоять на мокрой земле было нелегко, и, обходя дом, я поскользнулась и снова подвернула раненую лодыжку.
Когда я, прихрамывая, вышла на сторону, открытую к озеру, ветер с силой ударил в лицо, а колючие снежинки ужалили меня в лоб и щеки. Отвратительная смесь снега с дождем еще никому не приносила удовольствия, но сейчас я обрадовалась бы и более отвратительной погоде, лишь бы это помогло мне избавиться от мыслей о Тренте. Оказывается, он не только не собирался отвечать на мои письма, но и читал их своей жене, весело обсуждая детские чувства влюбленной в него глупышки.
Ночь была не такой темной, как я ожидала. Свет из окон дома яркими пятнами лежал на белой земле, а склон холма напоминал чистое полотно незаписанного холста, стоящего на мольберте художника.
Осторожно переступая по скользкой слякоти и поминутно хватаясь за ветви деревьев, я вернулась к дороге. Так мне не надо будет спускаться по холму и переходить замерзшее озеро по льду, и я быстрее доберусь до дома Макинтайров.
Моя лодыжка болела, но я шла довольно бодро. Увы, на первом же крутом повороте я не устояла на ногах и упала прямо в снег. После второго падения я повернула обратно к ровной площадке, с трудом пересекла открытое пространство, где ветер и снежная крупа с новой силой набросились на меня, и доковыляла до веранды.
Слава Богу, Гленде не пришло в голову запереть за мной дверь. Я вошла в дом, задыхаясь от усталости. Лицо мое горело, лодыжку ломило от боли.
В этот момент мне казалось, что лучше остаться наедине с Глендой Чандлер, чем сражаться с враждебным миром льда и холода, где все мои надежды, вся моя жизнь могли разбиться вдребезги. Сельская жизнь может быть прекрасной, спокойной и милой. Но нужно иметь привычку к тому, что в плохую погоду она испытывает человека на прочность, заставляя его лицом к лицу встречать все капризы природы, такой же жестокой, как и ее законы.
К счастью, Гленды нигде не было видно. Она, несомненно, знала, что я вернусь обратно, но почему- то отказала себе в удовольствии наблюдать мое позорное отступление.
Свет в пустой гостиной все еще горел. Я потушила его и поднялась наверх. По пути я собиралась заглянуть в гостиную Номи и взять с собой Джезебел. Мне хотелось ощущать рядом присутствие хоть какого-то живого существа. Но воспоминание о безумных глазах кошки и ее вставшей дыбом шерсти, а также впечатление, которое на меня произвел рисунок Гленды, заставили меня отказаться от этой затеи. Уж лучше я побуду одна, пока Гленн не вернется домой.
Войдя в свою комнату, я подошла к окну и увидела, что озеро и холмы уже утонули в пушистых снежных сугробах. Я забралась под одеяло, свернулась калачиком и вскоре заснула под звуки метели.
Меня разбудил звук ключа, поворачиваемого в замке, и я поняла, что стала пленницей — так же, как запутавшаяся в рыбацкой сети Джезебел на рисунке Гленды.
Что она задумала? Просто хочет помучить меня? Или запланировала что-либо еще более ужасное?.. Эти мысли терзали меня, не давая возможности сосредоточиться на поисках выхода из создавшегося положения.
Я долго бодрствовала: сидела перед камином, поддерживая в нем огонь, и прислушивалась к шагам в холле, но так и не смогла уловить ни единого звука. Мысленно я вновь пережила все, что случилось со мной, начиная с того момента, когда в наш музей вошел Гленн Чандлер.
Интересно, как сложилась бы моя судьба, если бы я в тот день не вышла на работу или он обратился бы в другой музей? — спрашивала себя я, хотя прекрасно сознавала, что получила то, чего заслуживала. Судьба давала мне полезный урок, наглядно доказывая, что нельзя быть такой доверчивой к людям и очертя голову бросаться в объятия человека, которого совсем не знаешь.
Тогда мне казалось, что это настоящее взаимное чувство. У меня и сейчас не было сомнений, что муж любит меня, но из-за Гленды наша любовь была в опасности.
Как сделать так, чтобы рядом со мной снова оказался тот самый Гленн, каким он был до появления своей сестры? Я жалела его и понимала, что ему некому помочь, кроме меня, но сейчас сама нуждалась в помощи.
Проведя в этих мрачных размышлениях несколько часов, я устало добрела до кровати, залезла под ледяное одеяло, натянула его до ушей и почти сразу же заснула.
Когда я снова проснулась, уже наступило утро. В комнате было очень холодно. Видимо, батареи центрального отопления автоматически отключались на ночь и сейчас еще не начали нагреваться.
Мой домашний очаг остыл, с горечью усмехнулась я, закутавшись в длинный халат, подошла к окну, которое выходило на озеро, и раздвинула шторы. Стекло было до половины заметено снегом. Я подышала на его верхнюю часть и расчистила небольшой кусочек.
Снаружи по-прежнему шел снег. Повсюду возвышались огромные сугробы, а деревья стояли в
