Козырев сердито зашаркал рубанком. Желтая стружка падала на снег, как лапша.
— Ну, а все-таки?
— А чего он прыгает под носом, чисто воробей. А клюет по зернышку. А по зернышку много ли набежит? — И, отложив рубанок, назидательно произнес: — Не-е-ет, тут нужен человек погуще. Умом надо брать, а у нас больше глоткой живут. Орать-то все стали слишком горазды.
— Кажется, вам тоже трудно в этом отказать. А все-таки в чем дело?
Выяснилось, что мичман Туз приказал бригадиру работать строго по чертежу, Козырев этот чертеж повесил на гвоздик в типовой пристройке за будкой, а там кто-то им ненароком воспользовался. Мичман вспылил, накричал на бригадира, а тот, в свою очередь, на мичмана.
— По этой картинке выходило, что мы тут месяц колупаться будем, — объяснял Козырев. — А мне в этом никакого резону нет. Раньше проще было без этих художеств, а ничего — жили. Тоже мне, ученый гусь выискался!
— А ты не обзывайся! — вспылил Туз. — Лапоть неотесанный.
— Вот что, — сказал Борисов. — Советую вам обоим почитать повесть Гоголя о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. Там тоже один назвал другого гусаком. Что из этого вышло, узнаете, когда прочитаете. А пока постарайтесь внятно, популярно, не перебивая друг друга объяснить, что вы тут делаете.
Мичман Туз коротко и четко, как и полагается военному человеку, доложил о своем проекте строительства эллинга для подъема судов на берег. При этом он высказал глубокое сожаление, что по вышеупомянутым причинам не может воспользоваться своим чертежом.
Козырев-младший говорил проще:
— Их способнее туда на катках выкатить. Я их на бревна посажу, зацеплю лебедкой от ДТ-54 — и баста! Нечего тут мудрить, спокон веков так таскали.
В общем-то, оба были правы. Сделав из их проектов гибрид, Олег приказал вытащить сначала легкий катер, на котором его доставили с аэродрома.
Подвели катки. Хомутинников завел за кнехт конец. Заработала лебедка, трос натянулся и потащил катер на катки. Но, как только форштевень уперся в первое бревно, трос заскользил по кнехту.
— Растяпа! — закричал на Хомутинникова мичман и бросился к катеру. Но катер был от берега метрах в четырех, и, чтобы забраться на него, мичману пришлось ухватиться за трос. Перебирая руками, он долез почти до самой палубы, когда с берега вдруг донесся женский крик:
— Товарищ Туз, что вы делаете?
То ли от неожиданности, то ли от напряжения кулаки мичмана разжались, и он плюхнулся в воду.
Позади Борисова стояла девушка в вязаной красной шапочке и черном полушубке. Подробнее Олег не успел ее рассмотреть — надо было вытаскивать мичмана.
Но тот вылез сам, отряхиваясь и беззвучно шевеля губами — то ли потерял голос, то ли стеснялся выразить вслух все, что ему хотелось. Он весь посинел, усы обвисли. Постукивая зубами, он слизывал с усов капли грязной воды и был удивительно похож на большого пса. Беззвучно пролаяв что-то в направлении красной шапочки, он устремился в будку.
— Все равно я вас оштрафую! — крикнула ему вслед девушка.
Олег повернулся к ней и представился:
— Капитан-лейтенант Борисов.
— Ага, так вы и есть новый начальник плавсредств? Силантьева, инженер по технике безопасности. — Она сняла перчатку и протянула Олегу руку. — Надеюсь, теперь-то здесь будет хотя бы элементарный порядок. Видели этот акробатический этюд? Почему вы это допустили? Учтите, я вас предупреждаю хотя и в первый, но в последний раз. Иначе буду штрафовать.
Она говорила строго, хмурила тонкие скобки бровей, но лицо ее оставалось веселым, даже ямочки на щеках не пропали, а темные глаза светились лукавым блеском. И непокорный локон, выбившийся из-под шапочки, довершал это общее впечатление о ней, как о добром и веселом человеке.
Хомутинников никак не мог справиться с тросом.
— Заматывайте «восьмеркой», внахлест! — крикнул ему Олег.
Наконец форштевень полез на каток, Козырев и трое солдат стали подводить кильблоки. Катер медленно поднимался из воды. Теперь всем руководил Козырев. Он весело покрикивал на солдат:
— А ну, служивые, пошевеливайся! Боровиков, куда башку суешь, отойди! Вира помалу!
Солдаты не успевали, Олег бросился помогать им. Веселый азарт работы вскоре так захватил его, что он забыл о Силантьевой. Потом он увидел ее из-под киля, с другого борта, она тоже помогала солдатам.
Когда катер прочно утвердился на кильблоках, Козырев скомандовал:
— Шабаш, ребята! Айда в балок.
Балком он называл ту самую будку, куда убежал Туз. Мичман, завернувшись в одеяло, сидел возле печки, сделанной из пустой бочки. На печке сушился его гардероб. Заметив, что в балок вместе с другими вошла и Силантьева, он сдернул с бочки кальсоны и сунул их под себя.
Все уселись на двух железных койках. Олег оказался рядом с Силантьевой. Она сняла шапочку, тряхнула головой, густые темные волосы ее рассыпались.
— Даже жарко стало, — сказала она.
— Хорошо поробили, — заметил Козырев и, обращаясь к мичману, добавил: — Вишь, по-моему-то как ловко вышло!
Туз потуже завернулся в одеяло и насмешливо произнес:
— Ты у нас профессор!
— Да уж поболе тебя в этих делах смыслю, хоть у тебя и зад в ракушках.
— Козырев! — строго одернула Силантьева.
— Ну извиняйте, совсем забыл про вас, вот и сорвалось. Ребята, гли-кось, начальство приехало.
К балку, и верно, подъехал газик, из него легко выпрыгнул Щедров. Когда он вошел, солдаты вскочили. Борисов тоже встал и хотел было доложить по всей форме, но Щедров спросил:
— Вера Ивановна, вы здесь? Вы собирались на Муськину гору, а я как раз еду туда. Если хотите, подвезу.
— Едемте. — Силантьева поднялась и стала пробираться к выходу.
— Я вижу, дела у вас идут, — сказал Щедров Олегу. — Вытаскивайте свой флот быстрее, а то обещают холода, залив вот-вот замерзнет.
— Дак ведь не нонче-завтра все вытянем, — вместо Борисова ответил Козырев.
Когда Щедров вслед за Силантьевой вышел из балка, Козырев заметил:
— Окрутила девка мужика-то. Куда она, там и его жди. Такая кого хошь окрутит.
— Может, и ты на нее заришься? — ехидно спросил Туз.
— А че? Был бы холостой, не промахнулся бы.
— Говорят, полковник из-за нее с женой развелся, — сказал один из солдат.
— Кончай перекур! — приказал Борисов.
Все встали. Козырев задержался на пороге и сказал тому солдату:
— А вы не брешите, коли не знаете. Зачем напраслину на людей возводить?
6
Молва и в самом деле опутала сплетнями Щедрова и Силантьеву. Щедров не бросал жену, она сама не захотела жить здесь, на Севере, и вскоре вышла замуж где-то на материке. Молва, вероятно, в силу своего женского происхождения, охотнее жалела в таких случаях жену, а не мужа. И хотя Силантьевы приехали сюда уже после развода Щедровых, та же молва упорно приписывала Вере роль коварной обольстительницы и злой разлучницы.
О том, что о нас говорят, мы сами узнаем в последнюю очередь. Вера узнала о гуляющих по поселку
