— Есть, радио.
— Не в службу, а в дружбу: узнай, пришел ли катер в базу. Бортовой РК-72. По времени пора бы им туда прибыть.
— Сейчас. — Козюлин вышел.
Вернулся он быстро.
— Все в порядке, пришли. Минут двадцать назад ошвартовались.
«Митька, поди, уже к дружкам на «Вышибалу» улизнул, — подумал Карцов. — Им, наверное, тоже надоел как горькая редька. Надо будет запретить ему ночевать на стороне…»
Однако Карцов уже успокоился и, разморенный теплом, скоро уснул.
Спал он крепко и не слышал возникшей вдруг в доме суеты, его не потревожили ни грохот роняемых Вахрамеевым табуреток, ни беготня, ни крики рожавшей за стеной женщины.
9
Разбудил его тоненький, пронзительный крик ребенка.
Может быть, в это время приоткрыли дверь в соседнюю комнату, или крик прорвался через тонкую стенку из сухой штукатурки, или, засыпая, Карцов уже настроил сознание на восприятие именно этого крика — во всяком случае, он перекрыл все звуки и мгновенно разогнал туманную пелену сна.
Карцов стремительно, как по тревоге, вскочил, а потом уже открыл глаза. Яркий свет заставил его на минуту зажмуриться. А когда он снова, теперь уже медленно, разжал веки, то увидел, что к двери в соседнюю комнату прильнули Вахрамеев и Козюлин. Из-за двери доносился этот пронзительный, тонкий, почти на одной ноте, крик ребенка.
— А вот и новый жилец на земле появился! — сказал Карцов, но на него так сердито зашикали сразу и Вахрамеев и Козюлин, что Карцов тут же смущенно умолк. Так, молча, они простояли минут десять, а может, и больше.
Но вот плач ребенка неожиданно оборвался, и Вахрамеев опять забегал по комнате.
— Почему он замолчал? Нет, я должен пойти туда! Может, что-нибудь случилось?
— Подожди, — удерживал его Козюлин. — Когда понадобишься, позовут.
Вскоре его действительно позвали. Пробыл он там недолго и выскочил сияющий.
— Сын! Во мужик! — Он показал большой палец.
— Поздравляю! — Козюлин обнял Вахрамеева, расправил бороду, хотел поцеловать, но тот подхватил Тимофея под мышки, легко поднял, повалил на кровать и начал молотить кулаками, приговаривая:
— Сын, сын! Понимаешь ли ты, рыжебородое чучело, что у меня родился сын!
Но тут выглянула Таня и сказала:
— Нельзя ли потише?
Вахрамеев отпустил Козюлина, на цыпочках подошел к столу, взял бутылку и шепотом спросил:
— Ну что, православные?
Карцов и Козюлин подсели к столу. Когда всем было налито, Карцов на правах старшего торжественно произнес тост:
— Пусть он будет здоровым и счастливым!
Выпили, молча закусили. Козюлин достал из тумбочки вторую бутылку, налил в стаканы, Вахрамееву и себе стал разводить, но Вахрамеев решительно отказался:
— Мне больше нельзя. Я ведь теперь отец. Знаете, братцы, как-то даже не верится, хотя целых девять месяцев я привыкал к этой мысли.
— Да, брат, ответственность, — сказал Козюлин и тоже отодвинул стакан.
Карцову ничего не оставалось делать, как отставить подальше свой, хотя сделал он это с некоторым сожалением.
Вскоре пришла Таня. Поздравив Вахрамеева с рождением сына, спросила:
— Имя придумали?
— Решили Иваном назвать.
— Хорошее имя, русское, — одобрила Таня.
«Тезка, значит», — отметил про себя Карцов. Нынче хоть имена человеческие стали детям давать. А то была мода на всякие индустриальные. В школе с ним училась Комбайнина Зверева. Рыжая такая, поогнистее Козюлина, пожалуй, была, лицо все щедро веснушками обрызгано. А то вот служил у него еще матрос по имени Электрон. Фамилия его была Лаптев, тоже не очень-то сочеталось…
— А в крестные я рекомендую Ивана Степановича, — предложила Таня. — Если бы не он, не попала бы я к вам.
— Верно! — согласился Вахрамеев. — Как, Иван Степанович, не возражаете?
Карцов смущенно сказал:
— Нет, не возражаю, какие тут могут быть возражения? Спасибо вам большое. — И, помолчав, добавил: — Хотя и не знакомы мы были до этого, я буду вам как родной. У меня ведь никого родни-то и нету.
— А крестной матерью я предлагаю Татьяну Васильевну, — сказал Козюлин.
— Вот это совсем хорошо было бы! — обрадовался Вахрамеев. — Мы вас очень просим!
— Что же, я с удовольствием, — согласилась Таня. — Только надо бы и у матери спросить.
— А к ней можно?
— Можно, только на одну минутку. Сейчас я пойду ее предупредить.
Таня ушла, вскоре выглянула и поманила их.
— Близко не подходите, а вот отсюда, от порога, можно.
Они гуськом двинулись в соседнюю комнату.
Роженица лежала на широкой деревянной кровати у окна, до подбородка укутанная одеялом, бледный овал лица почти не различался на подушке, бросались в глаза только волосы, разметавшиеся в стороны. Потом Карцов увидел синие искусанные губы, слабую улыбку. И лишь после этого — глаза, большие, серые и добрые. Карцов невольно вспомнил Ксюшку Шилову, в груди опять защемило, и он даже не слышал, о чем говорили с гидрологиней. Машинально снял со спинки стула чепчик, повертел в руках, натянул его на кулак и удивленно подумал: «Неужели и у меня когда-то такая же маленькая головенка была?»
Должно быть, он подумал об этом вслух, потому что все вдруг обернулись к нему и зашикали, но Таня тут же успокоила их:
— Ребенок сейчас все равно не слышит.
Она показала и ребенка: в глубине свертка было что-то синевато-розовое. Карцов опять посмотрел на свой кулак и смущенно спрятал его за спину.
Потом все они, кроме, конечно, матери и ребенка сидели за столом. Карцов — рядом с Вахрамеевым, а Таня и Козюлин — напротив. Карцов решил, что они очень даже подходящая пара, обидно будет, если Козюлин упустит момент или еще хуже — окажется женатым.
Говорили много, но тихо, потому что молодая мать тоже уснула, а сон у нее теперь будет чуткий.
Вахрамеев все допытывался у Тани, сколько раз и в какие часы полагается Ванюшку кормить, когда его можно будет купать и какая коляска будет ребенку удобнее: чешская или какая полегче — московская?
— Да где вам тут разъезжать на коляске-то? — смеялся Козюлин. Ему тоже хотелось поговорить с Таней, но Вахрамеев не давал и слова вставить.
«А все-таки коляску я им куплю, — решил Карцов. — Хоть на острове, а пусть будет все как полагается. И еще надо купить приданое: пеленки там разные, распашонки. У них, наверное, есть, чепчик- то вон магазинный, да лишнее никогда не повредит. Стирать тут не очень-то сподручно, удобств нет. Вот только где это продают? Наверное, в Мурманске есть. Если погода утихнет, завтра же отпрошусь в Мурманск. Дня на два не откажут, я и так второй год без отпуска…
И еще надо купить Ванюшке машину. Заводную. Хорошо бы и пароход, но те, что продаются в магазинах, никуда не годятся. Разве что Барохвостов выручит, он по этому делу спец, для музея Северного
