– Владей мной, – потребовала она.
– Как бы тебе хотелось? Быстро, неистово, медленно, нежно? – спросил он, с любовью глядя на нее.
– По-всякому, – ответила она.
– С удовольствием, – улыбнулся он.
Они любили друг друга, пока пылающая страсть не превратилась в тлеющие угольки. Среди сладких запахов сена и пряных запахов земли Болтон крепко обвил руками Вирджинию и прижал ее к себе.
– Это было потрясающе, – прошептала она.
– Это только начало, Вирджиния, – заверил он ее.
– Хотелось бы верить, – прошептала она.
– Поверишь. Обещаю, – сказал он.
Они вылетели на запад ранним утром, оставив солнце у себя за спиной.
– Я ничего не обещаю, Болтон, – проговорила Вирджиния, когда «Барон» приземлился в Аризоне.
– Понимаю, – ответил он.
Они загрузили свои вещи в джип и направились к Белым горам.
– Мне предстоит встреча с твоей семьей? – с тревогой спросила она.
– Нет, – успокаивающе проговорил он.
– Прекрасно. Ой, извини, это прозвучало дико. Просто я считаю, что подобная встреча была бы преждевременной, – оправдывалась Вирджиния.
– Ты вообще не обязана встречаться с ними. Это не касается семьи… твоей либо моей. Это касается только тебя и меня. И нашего будущего, – заявил Болтон, подбадривая ее нежным взглядом своих невероятно голубых глаз.
Как могла она возражать ему, когда со всех сторон ее окружали древние деревья, ведавшие тайнами Земли, и не имеющие возраста горы, владевшие вечностью? Она откинулась на спинку сиденья и глубоко вздохнула.
– По сравнению с этим все кажется таким незначительным, – проговорила она, показав рукой вокруг.
Болтон улыбнулся. Именно на такое начало он и надеялся. Никто не мог остаться равнодушным к подобной красоте, а уж писательница тем более. Он рассчитывал на проницательный ум Вирджинии, который подскажет ей место человека в природе. Следующим союзником должно было стать ее сердце.
– Вон мой дом, – показал он на простое двухэтажное здание из камня, дерева и стекла, почти неразличимое среди скал. Поблизости не было никакого другого дома. Куда ни глянь – горы да леса и еще небо и солнце, кроваво-красное солнце, ищущее убежище за западными склонами.
– О, Болтон… Я очарована, – в восторге прошептала Вирджиния.
– Постараюсь, чтобы это не прекращалось. Никогда, – обещал Болтон, не сводя с нее сияющих глаз.
Этой ночью они спали, прижавшись друг к другу под стеганым пуховым одеялом. Когда утром солнце заглянуло в дом сквозь световой фонарь в крыше, они неторопливо занялись любовью, потом упаковали снаряжение и отправились в горы.
– Я чувствую себя так, будто сбежала с уроков в школе, – сказала Вирджиния. – Я никогда не исчезала надолго. А что, если кому-то потребуется нас найти?
Место, которое он выбрал для стоянки, оказалось усыпанной листьями площадкой высоко в горах, со всех сторон защищенной от ветра вечнозелеными деревьями, сквозь кроны которых едва просвечивало небо. С подветренной стороны скал прятался вигвам – он был точь-в-точь как у его предков.
– Не беспокойся. Келли знает это место. – Он притянул Вирджинию к себе. – Сейчас я единственный, кому ты требуешься, Вирджиния.
– Я здесь, – прошептала она. – Потребуй меня, Болтон.
Они привязали коней, на которых приехали, вытащили из его рюкзака одеяло, раскрашенное в ярко- красные, синие и желтые цвета.
– По обычаю моего народа, воин, накрывший девушку своим одеялом, делает ее своей. – Он накинул одеяло на плечи Вирджинии и снова притянул ее к себе.
Вирджиния почувствовала слабость в коленках. Никогда раньше не встречала она мужчину, вытворявшего с ней такое. Один взгляд Болтона – и она таяла. Продлится ли это десять лет? Пятнадцать? Двадцать?
В соснах пел ветер, заставив ее забыть обо всем, кроме этой необузданной и вместе с тем ласковой музыки.
– И все? – прошептала она.
– Есть кое-что еще, – сказал он.
– Расскажи мне, – попросила она.
– Лучше я тебе покажу, – предложил он.
Расстелив одеяло на земле, он медленно раздел ее, а потом встал на колени лицом к ней, держа ее руку в своей.
– Дотронься до себя, Вирджиния. Покажи мне, чего ты хочешь, – проговорил он.
– А ты? – спросила она.
– Я сделаю то же самое, – обещал он.
– Здесь, – сказала она, дотронувшись до груди пальцами легкими, как перышки. Его глаза были прикованы к твердому розовому соску; он медленно наклонился и взял его в рот. Вирджиния прогнулась назад и застонала.
Не отпуская ее руки, он сосал до тех пор, пока она не достигла экстаза.
– Что еще, Вирджиния? Где ты хочешь? Что ты хочешь? – спрашивал он.
Ее пальцы заскользили по плоскому животу, приблизившись к мягким вьющимся волоскам. Когда он наклонился, она зарылась пальцами в его волосы и притянула его к себе. Его язык был нежным и мягким, горячим и требовательным. Она снова достигла экстаза… а затем снова.
Ветер подбадривал их своей необузданной песней, солнце опаляло их, будто огнем. Оковы цивилизации понемногу спадали, и Вирджиния превращалась в дитя природы – первобытное, неистовое, непосредственное.
Ее ноги дрожали от сильного желания, и когда она не могла уже ни о чем другом думать, Болтон прикоснулся к себе.
– Возьми меня, – просила Вирджиния. – Возьми меня.
– Я беру тебя, Вирджиния, – сказал он.
Его руки были крепкими и уверенными. Время и место потеряли для Вирджинии всякое значение. Для нее не существовало ничего, кроме ощущений… его кожи – бархата поверх стали, – его свежего запаха, его острого сладкого вкуса. Она коснулась языком его напряженной плоти…
Он изливал свою душу в потоке древних слов – слов поэзии и страсти. И когда эта утонченная пытка стала невыносимой, он распростер ее на одеяле и вошел в нее.
– Подобно дождю, насыщающему землю, я пролью в тебя свое семя, орошу тебя своей влагой, пропитаю своей водой так, что при каждом шаге, при каждом движении, при каждом вздохе ты будешь знать, что я наполнил тебя.
Он медленно отстранился от нее, а она просила:
– Пожалуйста, Болтон… Пожалуйста…
– Здесь, в горах, я укрыл тебя своим одеялом, отдал тебе свое семя, и ты будешь моей, Вирджиния, только моей, теперь и навсегда, – говорил он.
– Да, – прошептала она. – Да, да, да.
Она почти потеряла голову. В эти мгновения она не желала никаких слов; она желала лишь чувствовать его в себе, раствориться в нем и позволить ему увлечь ее в это пьянящее, волшебное путешествие к звездам.
– Ты моя, Вирджиния, моя, – шептал он.
Их путешествие затянулось далеко за полночь, а когда оно закончилось, Болтон завернул Вирджинию в одеяло и внес в вигвам.
