Позже, в ресторане на Берклей-сквер, был завтрак. Сильвестр и Джорджи должны были остаться на ночь в городе и на следующий день уехать в Париж. Джорджи откровенно заявила: «Хочу выспаться».
Было уже поздно, около двух часов, когда они выпроводили последних гостей и остались наедине.
Сильвестр освободил ее от облака шифона и шелка, которое называется теперь платьем. Она упала в его объятия, тесно к нему прижавшись.
«Какие силы неба и ада заставили меня совершить этот ужасный поступок, связать себя на всю жизнь с этим мальчиком?» — пронеслось в ее голове.
В ее груди билось его сердце, его дыхание было учащенным, жадные и нежные губы ласкали ее волосы и шею…
Усилием воли она заставила себя поднять к нему свое лицо и с чарующей улыбкой сказала:
— Поцелуй меня, дарлинг, наконец-то мы одни.
Глава XXII
В середине июля стало совершенно очевидным, что журнал Мики не оправдает расходов. Меняли стиль, меняли обложку, но ничто не помогало. Журнал умирал.
Однажды в конце июля, набравшись храбрости, Мики вошел в кабинет Хольдона. Как всегда безупречно одетый, несмотря на жару, Хольдон встретил его со своей обычной вежливой манерой.
Мики сказал ему:
— Я сдаюсь.
Протянув ему портсигар, Хольдон спросил:
— Не хотите ли закурить и пойти со мной позавтракать к Гарику?
— Благодарю вас, — ответил Мики.
Вернувшись к себе в кабинет, он прислушивался к шуму, долетавшему со двора, и жалел, что не родился в какой-нибудь провинциальной глуши. У него не было ни малейшего представления о том, что делать дальше.
Одно только было ему ясно, что он не может продолжать брать деньги у Чарльза для дела, совершенно не оправдывающего затраченных на него усилий, времени и капитала.
Составив прекрасное меню завтрака, Хольдон за рыбой спросил:
— Ну, в чем же дело?
Мики рассказал ему обо всем подробно.
— Хорошо, что же вы предполагаете делать дальше?
— Не знаю, знаю только, что хочу работать.
С жалостью и восхищением человека, у которого есть десятитысячный годовой доход и полное знание своего дела, Хольдон смотрел на человека, у которого всего этого не было.
— Мне 28 лет, у меня есть пятьсот фунтов сбережений, считая и мое жалованье, вот и все, — сказал Мики.
Откинувшись на стуле, улыбаясь, он выглядел значительно моложе своих лет. Рассеянным тоном он прибавил:
— Я, кажется, смогу пока прожить на это.
Хольдону стало ясно, что Мики не хочет никаких предложений по поводу работы, чувствуя себя виновником неурядиц в делах. Это было вполне естественно.
— Я отдал в печать книгу Сенты, очень хороший роман. Во всяком случае вы совершенно правильно указали ей ее настоящее призвание. Если для вас журнал оказался гибельным, то для нее он был началом карьеры.
— Вы хотите этим сказать, что Сента написала роман, который будет иметь успех?
— Она написала хорошую вещь, мы сумеем на ней заработать.
— Знает ли она об этом?
— Еще нет, — с улыбкой ответил Хольдон, — пойдите сообщите ей и приходите ко мне вместе с Сентой. Вы можете сегодня после обеда не возвращаться в бюро. Боюсь, что вам придется все-таки поработать еще месяц, если только вы не пожелаете передать Фишеру руководство журналом.
— Нет, вы ошибаетесь. Я именно Фишеру хочу передать дело, чтобы иметь возможность поскорее уйти.
— Это значит, что вы потеряете месячное жалование.
— Это значит, что я хочу как можно скорее начать по-настоящему работать.
Они расстались. У дверей дома Сильвестра и Джорджи стоял красный автомобиль, на котором яркими золотыми буквами было написано: «Дарлинг». Из-за решетки сада раздался голос Сильвестра.
— Вижу, ты обзавелся авто, — заметил Мики.
Сильвестр сердито ответил:
— О, черт, я хотел бы избавиться от этой проклятой штуки, только не могу, так как должен еще большую часть денег.
Оказалось, что Сента, Джорджи и Сильвестр, собирались ехать в какую-то деревню, где некто, кого даже не все они знали, пригласил их провести несколько дней.
— В городе так отвратительно — совсем нет воздуха; поедем с нами, — предложил Сильвестр.
Мики рассмеялся и пошел искать Сенту.
— Поздравляю вас, Хольдон поручил мне передать вам, что успех вашей книги обеспечен.
— О, Мики, — она схватила его за рукав и с сильным волнением, краснея, бледнея, сбиваясь и путая слова, воскликнула, — неужели это правда, не есть ли это только любезность с его стороны; может быть, он меня хочет утешить? Передайте мне его слова точно.
Мики исполнил ее просьбу.
— О, Мики, подумайте, ведь это только начало. Если бы не вы, я никогда бы ничего не написала. Теперь я с вами согласна, что, действительно, большинство людей могли бы писать, если бы их к тому поощряли.
— Да нет, что вы, — полусердито, полусмеясь, сказал Мики.
— Да, но ведь если бы вы и Хольдон не настаивали и не помогали мне, я сама никогда не написала бы книги, никогда в жизни!
Милое худощавое лицо его покраснело.
— Ну, глупости.
— Но это так!
Мики старался в смехе скрыть свое смущение и радость за нее.
— Как заглавие книги? Каково содержание?
— Книга называется «Все о нас» и рисует именно действительность и всех нас: вас, меня, Сильвестра, Чарльза.
— О милом Чарльзе можно написать много книг.
Мики рассмеялся и покраснел. Он чувствовал, что это замечание довольно скверного тона.
— Я хочу посвятить книгу «Все о нас» вам, — заметила Сента.
Не успел Мики ответить, как вошла Джорджи.
Сента сейчас же поделилась с ней новостью.
Джорджи была очень рада и насмешливо спросила:
— Сможешь ли ты переносить присутствие обыкновенных, непричастных к литературе, смертных и разрешишь ли нам поехать вместе с тобой в Бошем? Мики, поезжайте с нами тоже.
Мики согласился, так как он давно нигде не был за городом. Но когда выразил желание несколько изменить маршрут для того, чтобы заехать к себе домой и взять хотя бы зубную щетку и пижаму, Джорджи запротестовала:
— Глупости, Сильвестр вам что-нибудь одолжит.
Сильвестр использовал пребывание Мики, чтобы заставить «Дарлинг» двинуться с места. Познания
