я лишний раз убедилась в этом, когда была у Дианы. Она достаточно сильно любила тебя для того, чтобы желать тебе успеха и победы. Ты не любил ее и шел своей дорогой, ты знал, что не можешь жениться на ней…
— Ошибаешься! — перебил Гюг. — Гермиона дает мне развод, и как только я буду свободен, я тотчас женюсь на Диане. Должен признать, что во многом ты совершенно права, — продолжал он медленно, — но ты упустила из виду главное: я люблю Диану не меньше, чем она любит меня.
Он подошел к Виолетте:
— Помоги мне! Обещай, если мне удастся найти Диану, смотреть за ней, пока я смогу назвать ее своей женой.
Что-то в напряженном лице Гюга, страдальческое выражение его глаз, в которых Виолетта привыкла видеть веселую насмешку и презрение ко всем превратностям жизни, тронуло ее сердце.
— Я помогу тебе, Гюг, — проговорила она.
В течение последней недели Гюг использовал все средства для того, чтобы найти Диану. Но к концу недели он был так же далек от цели, как и в первый день своего приезда.
Он прочел без всякого энтузиазма, что его партия одержала победу в Вест-Бертоне, и он был выбран в парламент.
Гюг отбросил газету и в ту же минуту забыл об этом. Он ждал в клубе телефонного звонка из Скотланд-Ярда, где ему незадолго до того сказали, что они, кажется, напали на след. Однако в течение всей недели ему неоднократно говорили то же самое, и сейчас у него уже оставалось мало надежды.
Он вышел из клуба и велел шоферу ехать домой, но потом передумал и поехал на Эдуардс-сквер.
Маленькие комнаты были полны свежих цветов: он распорядился ежедневно присылать их; дом имел совсем жилой вид.
Гюг сел на широкий диван и вспомнил, как уже сотни раз вспоминал в течение этой недели, о последнем вечере, проведенном с Ди. Она сидела, крепко прижавшись к нему, и они, смеясь, курили одну папиросу.
Сейчас, сидя в одиночестве в полутемной комнате, Гюг спрашивал себя: почему так устроена человеческая натура, почему не может мужчина любить и не испытывать при этом других, противоречащих любви желаний или пресыщенности? И внезапно осознал это: потому, что он любил Диану только для себя, а не для нее самой. Любовь для него означала собственное удовольствие, а не исполнение ее желаний. Он понял, что любовь его, несмотря на всю ее силу, была крайне эгоистична. Диана знала это, она показала ему, что значит настоящая любовь. А он оставил ее ради открывшейся перед ним возможности приобрести положение и власть…
ГЛАВА XXI
Промедление
— Когда же мы повенчаемся? — спросил Филь.
Он сидел у ног Дианы, положив голову к ней на колени. Они поехали на прогулку в лес за город. Была суббота — день отдыха Филя.
— Когда хотите, — ответила она.
— Через неделю? — мягко спросил Филь, не спуская с нее полных обожания глаз.
— Через неделю, — согласилась Ди.
Филь стал описывать их будущий дом, их будущую обстановку. Затем остановился и звонко, по- мальчишески, воскликнул:
— Представьте себе только, вы — моя жена!
Краска залила лицо и шею Ди, на глаза навернулись слезы. Как мало времени прошло с тех пор, как Гюг называл ее «моя жена» и поцелуями запечатлевал на ее губах эти слова…
Она вдруг поняла, что не может выйти замуж за Филя, что даже мысль об этом ей нестерпима.
— Филь, — начала она.
Он быстро повернулся к ней.
— Вы устали? Я надоел вам своей болтовней? Вы хотите вернуться домой? Мы сейчас поедем. Подождите, я подниму вас, мне это доставляет такое удовольствие!
И слова, которые Ди собиралась сказать, замерли у нее на устах. Как могла она сказать ему, что ей страшна самая мысль выйти за него замуж, когда все его помыслы были заняты ею одной?
«Мне кажется, я самый неблагородный человек на свете», — в отчаянии думала она, вернувшись вечером домой. Даже нежный поцелуй, с которым Филь пожелал ей спокойной ночи, заставил ее всю содрогнуться, хотя она сознавала всю скромность его поведения, всю непритязательность его любви. Он просил только об одном: позволить ему любить ее и служить ей. Он простил ей то, что редко прощает мужчина, и никогда даже не упоминал об ее прошлой жизни.
Ди с трудом подняла руки и откинула со лба волосы. Лицо ее горело, несмотря на то, что она вся дрожала от холода. «Ах, если бы я могла заболеть и хоть на время забыть обо всем», — пронеслось у нее в голове.
Тянулись часы, и Ди почувствовала, что желание ее исполнилось. Острая боль прогнала из головы все мысли. Она с трудом добралась до квартиры хозяйки и позвала ее.
— Я надеюсь, у вас нет ничего инфекционного, — сказала испуганно миссис Джерри, прикладывая к ее ногам горячую грелку.
Врач, приглашенный Филем, объявил:
— Грипп и притом очень тяжелый!
— Итак, вашу свадьбу придется отложить на некоторое время, — сказала Филиппу миссис Джерри.
— Да, — печально подтвердил Филь.
Он машинально исполнял свои обязанности по службе, а во время перерыва на завтрак спешил домой, чтобы принести Ди фрукты или какое-нибудь лакомство, которое, он надеялся, она съест.
В одну из ночей Филь сидел у постели больной. Ди лежала очень тихо. Выло еще не поздно.
Филь сидел, не спуская с нее глаз, держал ее руку, лежавшую на голубом стеганом одеяле.
Вдруг раздался резкий звонок в передней.
Филь нахмурился, затем на цыпочках вышел из комнаты. На пороге стоял незнакомый мужчина.
— Здесь живет мисс Лестер, мисс Диана Лестер? — спросил он вежливо.
— Она вам нужна? Мисс Лестер серьезно больна и не может никого видеть, — ответил тихо Филь.
— Больна? — протянул мужчина. — Вот в чем дело, — сказал он с таинственным видом, — мне поручено разыскать молодую леди.
Он взглянул на Филя и подмигнул ему.
— Любовное дело. Мистер Гюг Картон, большая величина в политическом мире, собирается развестись с женой, и нам поручено разыскать мисс Лестер. Она не имеет никакого отношения к разводу, вы понимаете, ничего подобного — он хочет жениться на молодой леди. Мои товарищи рассказывали, что она была с мистером Картоном в Ницце…
Филь стоял в тени, при этих словах он отодвинулся еще дальше. Теперь он все знал, и острая злоба, словно пламя, вспыхнула в нем. В голове молниеносно пронесся целый вихрь мыслей. «Этот человек — его зовут Картон — будет свободен, и Ди…»
— Мне жаль разочаровывать вас, — сказал он, делая шаг вперед, — но мисс Лестер… уже вышла за меня замуж.
Филь увидел, как молодой человек раскрыл рот от изумления, затем присвистнул и поспешно вышел. Филь закрыл дверь и поднялся наверх. Раздался голос Ди; он вошел в ее комнату.
Глаза Ди, блестевшие, как звезды, были устремлены на него.
— Гюг, — позвала она, и ее слабый, охрипший голос был полон нежности. — Гюг!
Она простерла руки навстречу Филю, он колебался мгновение, нахмурившись, кусая губы, потом