позднее или в другой день. Они могут позвонить ему вечером. Но не теперь. Мужчины улыбнулись, поклонились Венеции и долго смотрели им вслед. Венеция подумала, что сеньор Аревало Лоренто вел себя высокомерно, но она знала, что эти люди понимали и даже ждали такого поведения. Им оно даже как будто нравилось. Они совсем не обиделись, как, наверное, обиделись бы рабочие в Англии.
Это была длительная поездка, которая могла бы стать утомительной, не будь такой захватывающе интересной. Они проезжали по склону холма, и дон Андре показывал дома: одни — готовые принять владельцев, другие — полузаконченные, а некоторые просто обещали в будущем стать домами, судя по вбитым в землю сваям. Дон Андре рассказывал о многочисленных проектах, ждущих своего воплощения, и каждый раз Венеция восхищалась видами, которые откроются владельцам этих домов.
В одних местах открывался вид на Средиземное море, и казалось, оно парит над волнистыми кронами деревьев; в других — на захватывающие дух величественные горы, возвышающиеся над лесом. Деревья особой красоты и ценности были помечены: даже их будущие владельцы не имели права срубать их без разрешения. Северные склоны горных хребтов должны были остаться нетронутыми, чтобы сохранить их в первозданной красе. Дон Андре не считал эти проекты и дома дорогими, но Венеция понимала, что они вряд ли будут доступны простым людям.
— Теперь, — сказал он наконец, — вы, должно быть, устали и нуждаетесь в обеде. Я был эгоистом, стараясь показать вам почти все. Мы посмотрим строительство на побережье после обеда. Но я думаю, что вам, как и мне самому, больше понравится это.
И он повез свою спутницу в маленький ресторанчик на обочине горной дороги. Сама Венеция наверняка проехала бы мимо него, но, когда машина остановилась, она заметила, что другие машины, которые припарковывались там, были дорогих моделей и имели испанские номера. А когда дон Андре подвел ее к двери по горячей сухой гальке, сам владелец ресторана вышел им навстречу — бочкообразный мужчина средних лет в безупречно белом переднике широко улыбнулся дону Андре и Венеции.
— Buenos dias, сеньор Аревало. Ваш приезд делает честь моему заведению. — Он отвесил поклон Венеции. — Сеньор хочет almuerzo? — Он пребывал в восторге оттого, что сеньор собирался здесь пообедать. — Но в зале нет стола, достаточно красивого для сеньора. Может быть, патио?
Они прошли в патио, где среди колонн, увитых геранью, было накрыто только три-четыре столика и царили прохлада и тень. Они выпили холодного белого вина в качестве аперитива, потом им принесли закуску из креветок, — только что выловленных, как заверил хозяин ресторанчика, — аккуратно разложенных на широком блюде с дольками лимона в центре.
— Ну, Венеция, каковы ваши впечатления от моей застройки?
— Замечательно. Вы сделаете счастливыми многих людей, дон Андре, тем, что дадите им возможность здесь жить.
— Сделать людей счастливыми нельзя, Венеция. Вы не можете этого не знать.
— Ну, по крайней мере, вы даете им возможность купить красоту и уединение — и покой. Я чувствую, что здесь царит покой особого рода.
— Так же как нельзя сделать людей счастливыми, нельзя дать покой.
— О, с вами трудно говорить, — отмахнулась Венеция, но улыбнулась. — Вы очень хорошо понимаете, что я имею в виду. Существуют разные виды покоя.
— Так же как и разные виды непокоя. — Непокой не означает неугомонность, но может означать тревогу, разочарование, или неудовлетворенность, или просто незнание того, что ты хочешь.
— Вы совершенно правы. — Она могла бы добавить еще одну причину отсутствия покоя — любовь к мужчине, чья судьба, по всей видимости, связана с другой женщиной. Это, несомненно, приносило неудовлетворенность и разочарование.
Она спросила себя, испытывает ли дон Андре беспокойство и разочарование. По его виду не скажешь. Возможно ли, что он не знает, чего хочет? А если правда, связано ли это с Фернандой?
Они прекрасно поели, медленно выпили кофе в прохладе патио. Венеция послушала, как дон Андре и хозяин ресторана о чем-то поспорили. Она догадалась, что владелец ресторана считал визит дона Андре для себя честью и, когда сеньор Аревало стал настаивать на том, чтобы тот сел к ним за столик, прислал им коньяк и попросил, чтобы сеньорита обязательно его попробовала. Хотя Венеции не хотелось, но отказать она не посмела. Так что когда наконец они отправились дальше, девушка очень хотела спать. Она начала клевать носом и наконец уснула, положив голову на плечо человеку, любовь к которому скрывала как могла.
Проснувшись, она в первое мгновение не могла вспомнить, где находится. Они ехали по дороге, проложенной в лесу между деревьями, погруженные в застывшую тишину знойного полдня. Венеция чувствовала себя расслабленно и уютно, и только постепенно до нее дошло, что ее голова покоится на плече дона Андре и что его рука обнимает ее, а она вдыхает исходящий от него мужской запах одеколона и сигар.
Ей, очевидно, надо было смутиться. Но как же удивительно хорошо ощущать его совсем близко… Венеция не поднимала головы, наслаждаясь минутами, которые, она знала, больше ей не выпадут.
— Ну, наконец-то вы проснулись, — раздался над ее головой тихий голос дона Андре.
Даже тогда девушка не могла заставить себя отодвинуться от него.
— Ммм, — сонно промурлыкала она.
— Вам было так неудобно, — сказал он, — что я взял на себя смелость, пока вы спали, положить вашу голову себе на плечо… Чтобы вам было удобнее…
— Вам это прекрасно удалось, дон Андре. Я долго спала?
— Довольно долго. Я, видно, утомил вас сегодня утром, прошу меня извинить.
— По-моему, я просто переела и перепила. Чрезмерное потакание своим слабостям. Я, должно быть, задержала вас, прошу меня извинить.
— Не надо извиняться.
В наступившем молчании Венеция уговаривала себя, что теперь-то должна отодвинуться!.. Она посмотрела сквозь ветровое стекло и поняла, что темные стволы деревьев сделали из окна зеркало, в котором нечетко отражалась она и дон Андре. И то, что она увидела, поразило Венецию — он прислонился головой к ее головке, а его губы тихо целовали ее волосы. Девушка ощутила легкое прикосновение, но подумала, что это ей показалось, потому что почти тотчас же он убрал руку с ее плеча и выпрямился.
— Ну, — произнес он деловым, холодным тоном, — хотите поехать посмотреть строительство на побережье, Венеция, или вы слишком устали? Может, нам лучше вернуться в castillo?
— О нет, конечно нет. Это бы значило причинить вам неудобство. Кроме того, мне интересно посмотреть.
«Давайте не будем укорачивать этот прекрасный день ни на одно мгновение», — про себя взмолилась Венеция.
Они поехали дальше, притихшие и задумчивые. Застройка береговой полосы была красивой и интересной, но Венеция согласилась с доном Андре, что здесь нет того очарования и магической атмосферы, как на лесной территории.
Отправляясь в долгий путь к замку, оба пребывали в умиротворении. Они мало говорили, но Венеция была довольна. Он не только посвятил ей весь день, но между ними установились чудесные дружеские отношения. Никакой разницы во мнениях, никакой ссоры из-за пустяков. Просто замечательный день, о котором она будет вспоминать с нежностью.
Когда они въехали во двор замка, подошел Хосе, чтобы отвезти машину.
— Нет, оставь ее, — возразил дон Андре, — я поеду ужинать.
И Венеция почувствовала первое разочарование в столь чудесный день.
Они вместе прошли через баронский зал со сводчатым потолком.
— Думаю, мы можем выпить аперитив в моем кабинете, — предложил дон Андре, — прежде чем начнем переодеваться к ужину, и Венеция, подобно барометру, откликающемуся на малейшее изменение в атмосфере, почувствовала, что ее настроение вновь улучшается.
— У меня был прекрасный день, дон Андре, — улыбнулась девушка, когда он подал ей шерри. — Я вам очень благодарна за то, что вы показали мне стройку. Мне было очень интересно.
— Я так и думал. Я не всех своих гостей обременяю такими поездками. И это по крайней мере на один день избавило вас от общества Аннины и Люсии.
