сразу решилась опустить листок в его ящик, но потом подумала, что президент компании вряд ли заинтересуется такой мелочью. — Спасибо.
— Я тут ни при чем. — Адам пожал плечами. — Это дело заведующего канцелярией. Но одна из сотрудниц была в восторге от уроков садоводства, которые посещала.
— Прекрасно. — Мей опять начала задыхаться. — Они очень популярны, но у меня больше заявок, чем я могу удовлетворить. В данный момент мой дом полон желающих участвовать в двухдневном рождественском семинаре.
Она вдруг решила, что лучше рассказать Робби о дурных новостях после чая, когда все эти люди отправятся по домам. В любом случае раньше они не смогут поговорить.
— Не слышу в твоем голосе радости по этому поводу, — сказал Адам. — Ты не в восторге от обилия желающих?
— Нет. — Она пожала плечами. Потом, поняв, что он ждет объяснений, продолжила: — Мне придется все выходные просидеть на телефоне. Я должна предупредить всех, что в будущем году занятий не будет.
Она должна будет отказать прекрасным специалистам, которые вели уроки. А ведь многие из них стали ее друзьями. Отказать слушателям, многие их которых посещают занятия регулярно ради того, чтобы отдохнуть от ежедневной домашней рутины.
А ведь еще есть заказы на ее собственные «Сладости от Колридж-Хаус». Печенье и пирожные домашней выпечки. И мед.
— Ты закрываешь курсы? — нахмурился Адам. — Ты что, хочешь сказать, что твой дед оставил дом не тебе?
Ветер с озера вдруг стал очень холодным. Теперь Мей действительно дрожала.
— Да. То есть нет. Он оставил дом мне, но с условием.
Условие, о котором дед никогда не думал. А потом инсульт лишил его памяти.
Впереди тогда было еще много времени. И он приложил столько усилий, пытаясь свести ее с Майклом Линтоном. Майкл был намного старше, надежен как скала и искал жену из хорошей семьи, воспитанную в добрых традициях, которая смотрела бы за его домом, подарила ему наследника и еще пару деток про запас. Как раз за такого человека дед мечтал выдать ее мать.
— Что это за условие? — спросил Адам.
— Какая разница, я все равно не могу его выполнить, — резко ответила она, так же сильно желая сейчас сменить тему разговора, как он минуту назад.
Слава богу, они уже добрались до маленькой калитки, которая вела из парка в ее сад, и Мей сумела избежать объяснений. Держа котенка одной рукой, она другой стала рыться в сумочке в поисках ключа.
Она вся дрожала от пережитого шока и поэтому уронила ключ. Адам молча поднял его, открыл калитку, а потом взял ее под руку, а коляску повез к дому.
Мей остановилась в прихожей и налила в блюдце молока, которое держала для своих животных. Котенок жадно набросился на лакомство, а она положила в картонную коробку старый шарф, в котором обычно работала в саду. И только устроив звереныша в теплой норке, Мей смогла обратить внимание на себя.
На жакете красовалось мокрое пятно, юбка натянулась от налипшей грязи. Это был ее лучший костюм. Может быть, в химчистке смогут что-то сделать. Но сейчас, в эту минуту, она не хотела его никогда больше видеть. Она расстегнула юбку, дала ей упасть на пол и ногой оттолкнула в угол. И тут Адам, кашлянув, напомнил ей о своем присутствии. Как будто каждая клеточка ее тела не дрожала от ощущения его близости.
— Робби убьет меня, если я занесу грязь в дом, — сказала она, стащила мокрые чулки и вытерла ноги полотенцем. Но когда он сбросил грязные туфли и расстегнул пояс на брюках, воскликнула: — Что ты делаешь?
— Хетти Робинсон всегда недолюбливала меня, — объяснил он. — И если она придет ко мне с антисептиком, пусть, по крайней мере, будет в хорошем настроении.
Мей сглотнула, упорно глядя только на Ненси, прошла за Адамом с коляской в теплую кухню и, предоставив ему расправляться с брюками, прислушалась к доносившимся из сада голосам и смеху. Участники рождественских курсов направлялись к дому на утреннюю переменку.
— Черт! — воскликнула Мей.
— Что?
Обернувшись, она увидела Адама в рубашке и носках.
— Сейчас сюда придут, — пояснила она. — Идем. — Даже не посмотрев, следует ли он за ней, она поспешно миновала коридор и приблизилась к черной лестнице. — Возьми Ненси.
Адаму, нагруженному коляской, ребенком и сумкой с детскими вещами, пришлось на верхней площадке лестницы переводить дух.
— Ты в порядке? — спросила его Мей.
— Тяжеловата детская коляска, — ответил он. — Ты можешь мне объяснить, что тут происходит?
— Явление Адама Вейвелла без брюк в моей кухне, несомненно, было бы основной темой разговоров леди из Христианского общества в течение по крайней мере целой недели. И даже моя безупречная репутация труженицы во имя добра не может служить гарантией того, что они меня не выдадут.
— Обсуждений? — переспросил он, высоко вскинув брови.
— Самое замечательное, что я обычно могу им предложить, — новый рецепт печенья. Они, конечно, не будут звонить в службу новостей или в журнал «Знаменитости», но бросятся рассказывать всем своим подружкам, — пояснила она. — И рано или поздно кто-нибудь догадается, что ты плюс младенец равно история, которая может поразить их воображение. Ухмылка исчезла с его лица.
— Так что нам теперь делать? — спросил он. — Скрываться на верхней площадке лестницы, пока они не уйдут?
— В этом нет необходимости, — сказала Мей и открыла дверь в большое помещение. — Заходи. Я промою твои царапины, а ты моли Бога, чтобы Ненси не проснулась и не закричала.
И тут Ненси вдруг открыла необычайно темные глаза и, прежде чем успела издать хоть один звук, оказалась в центре внимания.
Мей сунула аптечку Адаму в руки и вынула малышку из коляски.
— Тише, тише, лапочка, — сказала она и предоставила Адаму следовать за ней в свою бывшую детскую.
Когда она подросла и перестала нуждаться в присмотре, она переехала в бывшую нянину комнату, рядом с которой находились ванная и малюсенькая кухонька, а детскую превратила в то, что осторожно называла будуаром, а не кабинетом, где она делала уроки.
Дед запретил ей даже думать об университете.
Да она и не очень хотела. Она не унаследовала мозгов своей матери, и с нее было вполне достаточно школы. Разве кто-то согласится добровольно продлять свои мучения?
Когда Мей открыла свое дело и ей потребовался настоящий кабинет, она переоборудовала одну из старых кладовых, а эту комнату сохранила как место, где можно было уединиться, когда дом был полон людей.
— Закрой дверь, — попросила она Адама, который зашел вслед за ней, неся коляску. — Когда они окажутся в столовой и будут наперебой болтать и пить кофе, они не услышат Ненси, даже если она будет вопить как сирена.
В данный момент малышка ласково прильнула головкой к ее плечу, но Мей, несмотря на свой малый опыт, понимала, что это ненадолго.
— Ванная там, — сказала она Адаму. — Отмой грязь, я перевяжу тебя и можешь идти своей дорогой.
— А ты?
— Я могу подождать.
— Не можешь. Кто знает, что было в этой луже? — С этими словами он взял ее за свободную руку и
