огорчать жену, которой и так доставил немало страданий. Я понимаю, ты должна презирать меня.
Но умудренная жизненным опытом, Палома и не думала презирать его.
— Поверь мне, — продолжал он, — я пытался убедить твою мать принять от меня помощь, но она отказалась, и наконец я устал умолять ее. Потом она уехала, и я потерял ее из виду. Спустя много лет я увидел ее имя в газете и приехал на похороны. Думал, что тебе нужна моя поддержка, и хотел предложить ее. Но ты была так хорошо одета, красива, похоже, хорошо устроена, и я понял, что опоздал. Не знаю, что тебе говорила обо мне Евгения, но хочу заверить тебя, что не стал разыскивать тебя, потому что моя жена была против. Она очень болела и ненавидела Евгению. Я боялся волновать ее. Если бы я привел домой падчерицу, она бы этого не пережила. До сих пор я чувствую себя виноватым перед тобой и твоей матерью. Я поступил ужасно. Но иногда жизнь дает нам шанс исправиться.
В дальнейшем они не стали близкими друзьями, но поддерживали теплые отношения. Даже его жена приняла Палому хорошо, ведь теперь она не представляла угрозы.
Палома вздрогнула, когда муж нежно тронул зубами чувствительную точку на переходе от ее шеи к плечу.
— М-м, я люблю тебя, — промурлыкала она, поворачиваясь к нему. Ее зеленые глаза были полуприкрыты.
— Ты устала, — сказал Джон. Он поднял ее и положил на постель. Она тихонько засмеялась, притягивая его к себе.
— Как я могла устать? Никто из вас не разрешает мне выполнять даже самую легкую работу. Лав позволила мне подержать одного мальчика, пока они с Виолой занимались с другим. Вот и все. Поверь, я ничуть не устала.
— Хорошо. — В его глазах появилась знакомая нежность. — Я люблю тебя, — сказал Джон, целуя ее.
Последней мыслью Паломы, перед тем как ее унесла волна страсти, было то, что она победила. Призрак Анны потерял способность причинять ей боль. Сейчас рядом с Джоном, царя в его сердце, она чувствовала себя в безопасности. Только он, только этот мужчина мог стать и стал для нее всем на свете.
