Рей взглянул на часы:
— Сейчас четверть первого. Скоро закроются бары, и на прогулку выйдут пьяные и насильники.
— Так, значит, я в твоей машине под арестом?
— Вы, леди, лучше бы подумали о последствиях того, что делаете. О Господи, совершать пробежку в такое время…
Кейти передернула плечами.
— Какой же ты упрямый, Моралес! Ты же знаешь: этой дорожкой пользуются круглые сутки. Я думала, там безопасно, иначе бы… — Кейти осеклась — к горлу подкатил комок. Судорожно сглотнув, она продолжала: — Тебя послушать, так я должна сидеть дома, вышивать и попивать чай.
— Не самая плохая мысль, — сказал Рей. — И еще телевизор смотреть.
Кейти знала, что ей следует сделать паузу, собраться с мыслями и найти разумные аргументы. Но вместо этого она вдруг выпалила:
— Ты думаешь, что спас меня и теперь имеешь право вмешиваться в мои дела? Так знай же, Моралес, я этого не потерплю! Или ты собираешься установить за мной круглосуточное наблюдение, чтобы сажать меня под арест, как только я надену кроссовки?
Рей остановился у коттеджа Кейти и проговорил:
— Поверь, каждую ночь я вижу много такого, о чем тебе не рассказываю. Как ты полагаешь, каково мне приходится, когда ты отказываешься позаботиться о собственной безопасности? У меня внутри все узлом завязывается, я весь покрываюсь холодным потом. Но ты выиграла. Вы одержали верх, леди. Как говорят в Тинселтауне, я выхожу из игры.
— Только не говори, будто думаешь, что я могу жить своим умом, без твоих подсказок!
— Черт, копы не могут измениться. Я всем этим по горло сыт. — Рей провел пальцами по ее щеке и грустно улыбнулся. — Кейти, нам хорошо было вместе, но будущего у нас нет. Во всяком случае, больше я не выдержу.
Кейти словно окаменела от этих беспощадных слов. «Но ведь это не конец! — мысленно воскликнула она. — Надо поговорить с ним, надо сказать, что я готова пойти на уступки. Мы взрослые люди и сумеем договориться…» Но, вспомнив о своем унижении, Кейти промолчала.
Взглянув на часы, Рей пробормотал:
— Уже поздно. Мы оба устали. Устали от всего.
Рей провожал ее к двери коттеджа, однако не обнимал, даже не держал под руку. И Кейти чувствовала себя ужасно одинокой, нелюбимой, беззащитной…
В последний момент, открывая сетчатую дверь, она бросила взгляд через плечо. Ей хотелось, чтобы Рей обнял ее и чтобы они от души посмеялись над своей глупой размолвкой, а потом они начали бы все сначала и установили бы новые правила игры.
Тут Рей едва заметно улыбнулся и протянул ей руку.
К горлу Кейти подкатил комок. Ей захотелось обнять Рея и поцеловать его, а потом прошептать: «Прости меня».
Прошептать — и сдаться.
Но вместо этого она протянула Рею свою дрожащую руку. Он осторожно пожал ее и голосом «вежливого полицейского» проговорил:
— Приятно было познакомиться, мисс Кэри.
Приложив руку к виску, он отдал ей честь и, повернувшись, зашагал к своей машине.
— Две недели? — Мадам Шарман попыхивала сигарой. — Ах, моя милая, он строит из себя киногероя. Мужчины, когда грустят, ведут себя по-разному. Насколько я понимаю, твоему нужны софиты, камеры и суматоха.
Заплаканная Кейти гоняла по тарелке чипсы.
— Мне так плохо! Я звоню по телефону. Приезжаю к нему, звоню в дверь, но его нет. Даже оставляю ему открытки… — Она всхлипнула. — Его мать и сестры… они говорят, что он уходит или кладет трубку, стоит им упомянуть обо мне. И я видела его в парке с Кармен Санчес. Но она там не бегает, а просто сидит на скамейке. А он с нее глаз не сводит! Ах, мадам, все кончено…
— Ничего не кончено, пока не настал конец. — Мадам пожевала свою сигару. — Этот парень — крепкий орешек. Но ты ведь хочешь его, верно? Тогда надо сделать что-нибудь… этакое. Чтобы поставить его на колени. Поверь мне, мы добьемся своего.
Кейти ужасно волновалась. Наконец-то настал этот долгожданный день. Вернее, ночь. Загорались лампы на крылечках, и звездочки жасмина наполняли воздух своим благоуханием. Кейти закрыла глаза и вдохнула жасминовый аромат. Даже дорожное движение затихло — его рокот доносился издали, словно шум прибоя.
По ее просьбе Люси узнала, когда Рей будет дома, и теперь Кейти оставалось только молиться, чтобы хоть раз в жизни у Люси хватило сил держать язык за зубами. Отправившись на Ферст-стрит и отыскав там подходящих музыкантов, Кейти узнала, что они будут петь без репетиций.
Кривоногий старик объяснил Кейти:
— Мы честные musicos. И заслуживаем приличного обращения.
А что, если они просто ужасны? Что, если Рей бросит на нее презрительный взгляд и хлопнет дверью?
Если же вообще не откроет — еще хуже.
Или они там с Кармен Санчес забавляются?
А если выглянет из окна спальни, крикнет: «Убирайтесь!»?
Мимо на роскошном автомобиле — из него доносились звуки музыки — проехали парни с девушками.
— Не хочешь прокатиться, красотка?! — окликнули они Кейти и тут же со смехом умчались.
Кейти вздохнула и взглянула на алую розу, завернутую в зеленый целлофан.
Ветхий фургончик с пыхтением остановился под калифорнийским вязом, в середине квартала. Со своего наблюдательного пункта — она стояла за деревом у дома Рея — Кейти увидела музыкантов. Они достали из фургона гитары и надели огромные сомбреро. Кейти оправила свое белое льняное платье и подбежала к ним, чтобы проводить их к лужайке перед входом в дом Рея.
Сердце девушки так колотилось, что казалось, вот-вот выскочит из груди. «Конечно же, это глупая затея, — думала она. — Едва ли мне таким образом удастся вернуть Рея. Но отступать поздно…»
— Сеньорита, дверь, — сказал старик музыкант.
Кейти на цыпочках поднялась на крыльцо и позвонила в дверь.
— Сюда, сеньорита. — Старик махнул рукой. — Вы должны стоять перед нами.
Музыканты выстроились вокруг нее. Кейти стояла, прижимая к груди цветок.
Тут зазвенели гитары, и в ночной воздух полилась песня о любви и печали. У домов стали загораться лампочки — соседи Рея, некоторые в халатах и бигудях, начали выходить на улицу. Мальчишки усаживались на тротуары. Мужья обнимали жен.
В гостиной Рея вспыхнул свет, но тут же погас. Затем послышался лязг засова. Еще мгновение — и Рей вышел из дома. На нем были джинсы и хлопчатая рубашка с короткими рукавами, незастегнутая. Босой, он медленно направился к ней. На лице его не было улыбки, только удивление. Но он был так прекрасен, этот мужчина, что глаза Кейти наполнились слезами.
Трепеща, Кейти протянула ему розу. Цветок дрожал в ее руке.
— Я люблю тебя, Рей, — прошептала она. — Yo tе amo, mi querido.[24]
Казалось, прошла целая вечность — на-самом деле лишь мгновение, — прежде чем он произнес одно-единственное слово:
— Кейти…
И в это слово он вложил всю любовь, желание и обещания, о которых только может мечтать женщина.
Рей взял розу и привлек Кейти к себе.
Поцелуй длился бесконечно, и звон, стоявший в ушах девушки, заглушил и балладу, и крики соседей.
