женских выходных платьев. Что же касается вечерних туалетов — то это вопрос особый.
Едва мы вошли на территорию усадьбы, как нас встретила волна собак и детей, впереди которых мчался какой-то малыш, а когда мы подошли к большой террасе главного дома, из широко открытой парадной двери вышел сам милорд Дораль. Он был одет во что-то вроде короткого саронга<Национальная одежда в Индонезии и в Малайзии.>, бос и без шляпы. Густая шевелюра кое-где была испещрена сединой, имелась ещё импозантная борода и вообще он очень походил на генерала Гранта<Генерал Грант — президент США в 1869—1877 гг.>.
Стар помахала рукой и крикнула:
— Джоко! Эй, Джоко! (Имя милорда было Дьюк, но мне послышалось «Джоко», так пусть он и остается Джоко.)
Дораль уставился на нас в изумлении потом пошел вперед как танк. Эттибу! Да будут благословенны твои голубенькие глазки! Да будет благословен твой пышный маленький задик! Почему ты меня не известила заранее! (Мой перевод очень бледен — невианские идиомы не соответствуют нашим. Попробуйте-ка перевести некоторые французские идиомы на английский, и вы поймете, что я имею в виду. Дораль вовсе не был вульгарен, наоборот, он был официален и в высшей степени вежлив по отношению к своему старому и высокочтимому другу.)
Он сграбастал Стар в объятия так что её ножки оторвались от земли, расцеловал в обе щеки и в губы, нежно укусил за ушко, затем опустил на землю, продолжая обнимать одной рукой.
— Игры и праздники! Три месяца каникул! Скачки и состязания в силе ежедневно! Оргии каждую ночь! Призы для сильнейших, красивейших и остроумнейших!
— Милорд Дораль!.. — остановила его Стар.
— А? А самый главный приз из призов — за первого ребёнка, который родится…
— Джоко, дорогой! Я нежно тебя люблю, но завтра мы уезжаем. Все, что нам нужно — это какая-нибудь косточка на ужин и уголок для ночлега.
— Чушь! Ты не можешь так со мной поступить!
— Но ты же понимаешь, что я должна.
— Да будь она проклята, эта политика! Я умру у твоих ножек, мой сладчайший пирожочек! Сердце бедного старого Джоко перестанет биться! Вот оно — я чувствую приближение смертельного приступа! — Он пощупал грудь. Вот где-то тут!
Стар потыкала его пальцам в живот.
— Ах ты, старый плут! Ты умрешь так же, как жил, а не от разрыва сердца. Милорд Дораль…
— Да, миледи?
— Я привела к тебе Героя. Дораль удивленно поморгал.
— Уж не о Руфо ли ты говоришь? Здорово, Руфо, старый хорек! Как насчет новеньких анекдотов? Иди-ка на кухню и выбери чего хочешь по вкусу.
— Благодарю вас, милорд Дораль. — Руфо шаркнул ножкой, низко поклонился и вышел.
— Милорд Дораль, с вашего разрешения! — настойчиво теребила его Стар.
— Внимаю.
Она освободилась из его объятий, вытянулась, как стрелка, и начала декламировать:
К Смеющимся Пляшущим Водам
Пришел героический рыцарь.
Оскар был могуч и прекрасен,
И был хитроумен к тому же.
Он Игли поймал на приманку,
Запутал его в парадоксах,
В пасть Игли он Игли засунул,
Скормил ему руки и ноги.
Не знали Поющие Воды…
Это продолжалось довольно долго — не то, чтобы чистое вранье, но и не то, чтобы чистая правда — все было расцвечено, как в сообщении пресс-агенства. Например, Стар упомянула, что я убил двадцать семь Рогатых Призраков, причем одного — голыми руками. Я такого количества вообще на помню, а что касается «голых рук», так это чистая случайность. Я только что заколол одного из Призраков, как вдруг ещё один рухнул мне прямо под ноги его толкнули сзади. У меня не было времени вытащить застрявшую шпагу, поэтому я поставил одну ногу на один рог и со всей силы рванул к себе другой, так что череп развалился на две части, подобно грудной дужке у курицы. Но я это сделал от отчаянья, а не по расчету.
Стар провела даже кое-какие экскурсы в героическое прошлое моего родителя, добавила, что мой дед руководил атакой на Сан-Хуан-Хилл, а затем перешла к прадедам. Но когда она начала повествовать Доралю о том, как я получил шрам от глаза до челюсти, тут она сняла все тормоза. Но, вы послушайте, ведь Стар выжала из меня многое ещё при первом нашем свидании, кое-что я добавил, отвечая на её вопросы во время нашего вчерашнего марша. Но я не сообщил ей и половины той информации, которую она сейчас выдавала Доралю. Чтобы собрать все эти данные обо мне, ей потребовалась бы многомесячная работа Сюрте, ФБР и Арчи Гудвина<Арчи Гудвин — герой детективных романов Рекса Стаута — частный сыщик. Сюрте — тайная полиция во Франции.> вместе взятых! Она даже назвала команду, с которой мы играли, когда я сломал себе нос, а уж об этом я и подавно ей не рассказывал.
Я стоял, сгорая от стыда, а Дораль не сводил с меня глаз, время от времени издавая свист или сопение, означавшие, по всей видимости, одобрение. Стар закончила рассказ обычным — «Так все это и было», а Дораль шумно втянул воздух и попросил:
— Нельзя ли повторить ту часть, где говорилось про Игли?
Стар согласилась и продекламировала все снова, пользуясь другими оборотами и уснащая повествование новыми деталями. Дораль, то хмурясь, то кивая головой в знак внимания, жадно слушал.
— Героическое решение, — произнес он. — Значит, он ещё и математик? Где же он учился?
— Он прирожденный гений, Джок!
— Получается так! — Он подошел ко мне, посмотрел прямо в глаза, положил руки мне на плечи. — Герой, победивший Игли, достоин любого жилья. Не окажет ли он честь моему дому, приняв гостеприимство кровли… и стола… и постели?
Он говорил очень серьезно, упорно глядя мне в глаза. У меня не было возможности перекинуться взглядом со Стар, не говоря уже про Руфо, чтобы получить указания. А они мне были необходимы. Человек, который самодовольно толкует, что хорошие манеры всюду одинаковы, что люди — везде люди, явно никогда не отъезжал от своего захолустья дальше нескольких километров. Я не могу похвалиться мудростью, но достаточно поболтался по свету, чтобы постичь эту простую истину. То, что, происходило, имело официальный характер, даже, можно сказать, протокольный и требовало такого же официального ответа.
Я постарался быть на уровне. Положил свои руки ему на плечи и серьезно ответил:
— Я благодарю вас за эту честь, далеко превосходящую мои заслуги, сэр.
— Но ты принимаешь её? — настаивал он с тревогой в голосе.
— Принимаю от всего сердца (сердце — довольно близко по смыслу, я ещё плохо владел здешним языком).
Он перевел дух с явным облегчением.
— Дивно! — схватил меня в свои медвежьи объятия, расцеловал в обе щеки и только быстрое и решительное движение головой спасло меня от лобзания в уста.
Затем Дораль вытянулся во весь рост и завопил:
— Вина! Пива! Шнапса! Где тот несчастный вахлак, которому надо задать трепку! Я сдеру с него шкуру ржавыми щипцами! Кресла сюда подать! Обслужить Героя! Куда все запропастились!!!
Последнее заявление не соответствовало действительности: пока Стар занималась декламацией о том, какой я есть развеликий герой, на веранде уже собрались человек двадцать-пятьдесят, которые, толкаясь и проталкиваясь, старались меня получше рассмотреть. Среди них, вероятно, находились и слуги, ибо тут же в одной руке у меня появилась кружка эля, а в другой четырёхунциевый стакан с огненной водой 100 (крепости, причем все это ещё до того, как хозяин кончил орать. Джоко осушил свой стакан одним глотком,
