английски. Ему очень понравились новые этикетки на бутылку на двух языках, которые она ему показала.
— Это поспособствует продвижению продукции на рынках англоговорящих стран, — сказал он. — Мне нравится новый дизайн. Традиционный и стройный, как ваши вина.
— Это идея Элли, — коротко сказал Ксавьер.
— И очень хорошая. А на каких винных выставках вы участвуете в этом году?
— Ни на каких.
— Жаль, у вас хорошие вина. Если бы вы их выставили на конкурс на выставках и получили хотя бы серебряную медаль или просто даже высокую оценку судей, это было бы весомым аргументом на рынках Англии и Америки, — сказал Мэтью. — Если хотите расширять список стран, в которые поставляете свою продукцию, может, вам стоит подумать об этом в следующем году?
— А в этом году мы уже не успеем подать заявку? — спросила Аллегра.
— Успеете, если все сделаете за пару дней, — ответил Мэтью.
— Не нужно нам участвовать ни на каких выставках. Все это блажь. Наше вино говорит само за себя, — сказал Ксавьер.
Наконец они договорились об условиях работы, пожали друг другу руки, и Мэтью пообещал отправить черновой вариант контракта адвокату Ксавьера.
— Мне так приятно было с вами познакомиться, Элли, — сказал он, слегка поклонился и снова поцеловал Аллегре руку.
— И мне с вами.
Он дал ей свою визитку:
— На случай, если захотите еще что-то со мной обсудить. Я с радостью пригласил бы вас сегодня на ужин, но мне нужно ехать в Лондон. Может, в следующий раз?
«Только через мой труп», — подумал Ксавьер и пожал Мэтью на прощание руку чуть крепче, чем это было необходимо.
— Все прошло хорошо, — бодро сказала Аллегра. — Я рада, что приехала.
— Мм. — Ксавьер был совсем не рад.
Он ужасно ревновал и от этого еще больше нервничал. И почему он не может рассуждать трезво, когда дело касается Аллегры?
Она взглянула на часы:
— У нас еще есть дела на сегодня?
— Нет. А что?
— Просто… мне бы хотелось посмотреть Париж.
Ксавьер изумленно уставился на нее:
— Ты никогда раньше не была в Париже?
— Только в аэропорте и на вокзале. — Она прикусила губу. — Я знаю, у тебя, наверное, куча дел, так что, если ты не будешь возражать, я схожу на какую-нибудь обзорную экскурсию.
— Я повожу тебя по городу. — Эти слова сорвались с его губ прежде, чем он смог остановиться.
— Правда? — Аллегра просияла. — Буду очень тебе признательна. Всегда лучше, когда рядом с тобой есть кто-то, кто знает город и может тебе о нем рассказать.
Теперь уже он никак не мог ее разочаровать.
— Ты не устанешь в этих туфлях? — спросил он.
— Нет.
— Ладно. У нас есть выбор — сходить в Лувр или пройтись по городу и посмотреть самые известные здания.
— А мы сможем остаться здесь и завтра посмотреть Лувр? — спросила Аллегра.
Ксавьер знал, что должен сказать «нет». Но не мог устоять перед ее полными мольбы, широко распахнутыми глазами:
— Хорошо. Начнем с Нотр-Дама.
Он отвел ее к готическому собору.
— Ксав, это потрясающе, — прошептала Аллегра.
— Как и вид из башни.
— Можно? — спросила она.
Собор ее заворожил. И хоть сам Ксавьер видел его несколько раз, с ней он словно увидел Нотр-Дам в новом свете.
— По-моему, мы заслужили мороженое, — сказал он, когда они спустились с башни.
Но он имел в виду не просто мороженое, а лучшее в городе, которое он так любил, когда был студентом.
Он купил ей это мороженое.
— Чудесно, — сказала Аллегра, когда его попробовала. — Я никогда такого вкусного не пробовала. Спасибо.
— Не за что. — Ксавьер улыбнулся ей в ответ. — Самое лучшее во всем Париже.
Она посмотрела на его рожок:
— А у тебя какое?
— Карамельное.
— Оно такое же вкусное, как это?
— Намекаешь на то, что хочешь его попробовать?
— Ага.
Он протянул ей рожок, но она повергла его в шок тем, что не лизнула мороженое, а на мгновение коснулась губами его губ.
— Мм. Вкусно, — выдохнула она.
— Я могу себя контролировать только до определенного предела, Элли, — предупредил Ксавьер.
Ее улыбка явно свидетельствовала о том, что она это понимает и поцеловала его намеренно.
— Мы едем к Эйфелевой башне, — сказал он и повел ее в метро у Нотр-Дама.
Он собирался пойти по лестнице, но заметил, что Аллегра устала, и они поехали на лифте, где стояли вплотную друг к другу. Как легко было бы обнять ее и прижать к себе. А еще легче — опустить голову и поцеловать ее ключицу.
Хотя под ними простирался весь Париж, Ксавьер видел только кожу Аллегры — такую мягкую и гладкую. И он хотел ее.
— Вид просто завораживающий, — сказала она. — А почему Париж называют Городом света?
— Из-за уличного освещения, — пояснил он.
— Мне бы очень хотелось увидеть огни Парижа вечером. Как думаешь, мы можем поужинать где- нибудь, где хороший вид на город?
Он не мог устоять перед ее взглядом.
— Конечно. Поедем в отель и переоденемся.
Холодный душ помог Ксавьеру взять себя в руки. Но когда Аллегра вышла в холл отеля, у него коленки подогнулись. На ней было шелковое малинового цвета платье с розовым корсажем и туфли на высоком каблуке в тон. Волосы у нее были уложены в высокую прическу, а на шее красовалась нитка черного жемчуга с агатовой розочкой в центре. Она была великолепна. Это была его
И он не хотел вести ее на ужин сегодня. Он хотел отнести ее в постель и распустить ей волосы, а потом очень медленно ее раздеть.
Но Ксавьер сдержался — еле-еле — и отвел ее на Монмартр.
— Какая красота, — сказала она, когда они шли по древним улицам.
— Здесь жили многие художники. Дега, Матисс, Ренуар и Пикассо.
— Я понимаю, почему им здесь так нравилось.
— Это моя любимая часть Парижа.
— А у нас будет завтра время, чтобы вернуться? — спросила она. — Мне бы еще очень хотелось как следует все разглядеть.
