Джошуа склонил голову. Такой простой вопрос… А вот ответить на него довольно сложно. Ответить так, чтобы не упоминать Кэрол, поскольку он не может рассказать Бет всю правду.
— Ну, я заинтересовался… познакомился с предметом. Вернулся в институт и получил степень доктора.
— Прекрасно, мне нравятся люди, знающие, чего они хотят, и умеющие этого добиваться. А как вышло, что вы примирились с отцом?
Джошуа колебался, но в конце концов сказал:
— Это было нелегко. Я далеко не сразу согласился впустить его в свою жизнь. И этого могло вообще не произойти, если бы не…
Его голос пресекся, а взгляд уперся в крепко сцепленные кисти рук. Молчание затянулось, и у Бет появилось странное ощущение, что Джошуа говорит далеко не все из того, что с ним происходило в прошлом, и это нечто недоговоренное терзает его до сих пор.
— На самом деле я готов был простить его в день погребения матери. Я уже шесть месяцев прослужил в армии, но меня отпустили, разрешили слетать на похороны. Папу я застал совершенно разбитым. Когда у нее начался сердечный приступ, они находились в таких местах, где до ближайшей больницы — несколько сотен миль. Несмотря на то, что мама сама настаивала на столь дальнем путешествии, отец до сих пор не может себе этого простить. Я чувствовал, надо положить конец раздору с отцом, но еще не созрел для этого, к тому же сам слишком был виноват перед матерью, бежав из семьи и покинув ее. Как-то раз я сдуру сказал ему, что, женившись, буду знать, как заботиться о своей семье, о тех, кто от меня зависит. Уж я-то не упущу из виду ни одной детской болячки, вроде ветряной оспы или сломанной конечности, и уж тем более сумею запомнить первую улыбку каждого своего младенца.
Слезы невольно застлали глаза Бет. Она почувствовала неподдельную жалость и к отцу, и к сыну. Желая как-то выразить свое сочувствие, она без всякой задней мысли простосердечно сказала:
— Счастлива та жена и счастливы те дети, чей муж и отец так хорошо все чувствует и понимает. — Ох, черт, вы только посмотрите на это лицо! — подняв глаза, воскликнула она про себя. Его просто всего перевернуло. Какого черта он так разозлился? — Что с вами? Я ведь имела в виду: когда вы женитесь. Говорила о гипотетической жене и будущих детях.
— Вот именно, Бет, вот именно! Нет у меня ни жены… ни детей.
Если бы он сказал ей, что Кэрол не имела ни малейшего шанса родить… Можно представить, как она ужаснулась бы, узнав, что любящий муж убил молодую жену в разгар медового месяца! Но он никогда не скажет ей этих сатанинских слов. Вместо этого он пробурчал:
— Если вы закончили, давайте вернемся. Надо успеть снять показания приборов до того, как прилетит Роджер.
Сделав вид, будто не замечает муки и боли, отразившихся на его лице, Бет постаралась внушить себе, что острая радость, пронизавшая ее тело, не имеет отношения к его словам: он не женат. Но как обманешь себя? И все же, почему мирный разговор о семейном положении привел его в такую ярость?
Бет переживала страшное смущение. Если бы не эта сцена, она бы так и думала, что он женат. И в то же время позволяла ему обнимать себя, целовать и даже чуть было не отдалась ему… А еще упрекает его в отсутствии моральных правил! Сама-то хороша!
Опасаясь в столь напряженной ситуации сказать лишнее, Бет молча шла за ним следом, а поскольку он двигался гораздо быстрее, то она отстала и даже не пыталась догнать его. Дойдя до места, она стояла и смотрела, как он возился вокруг прибора, снимал показания датчиков и не спеша заносил их в блокнот. Лицо его все еще оставалось злым. Постояв так с минуту, Бет поудобней приладила на себе аппаратуру, собираясь возвратиться в свой лагерь.
— До свидания, Джошуа. Надеюсь, что с вашим бесценным лазером ничего плохо не случилось, — сказала она тихо, еще раз поправив на плече лямку спортивной сумки.
— Куда это вы? — И он, не ожидая ответа, прекратил работу и подошел к своему рюкзаку. — Идите сюда, давайте перекусим. Я же обещал вам ланч. Тут у меня и кофе есть.
Не успела Бет и слова сказать, как он уже протягивал ей сандвич с сыром, показывая на плоский камень, который мог послужить и столом, и стулом. Бет колебалась, но все же приняла приглашение. Когда она уселась, он налил в крышку от термоса горячий кофе и передал ей.
Поставив напиток рядом с собой, Бет раскрыла свою сумку.
— У меня тут шоколадное печенье с изюмом. Не желаете?
— Рад, что вы не забыли прихватить предметы первой необходимости, — усмехнулся Джошуа, но угощение принял.
Он присел на другой камень, напротив, и молча принялся за еду.
Бет страшно проголодалась, но старалась сдерживать аппетит и есть понемножку, как положено чистой леди. В результате ее усилий прошло около десяти минут, а она съела всего лишь половину сандвича.
Джошуа наблюдал сей замедленный процесс со все возрастающим интересом. Вдруг он вспомнил историю, которую в детстве ему читала мать. Речь там шла о миссис Пигли-Вигли и о мальчике, который так медленно ел, что никак не мог завершить трапезу, ибо когда он наконец заканчивал завтрак, уже приносили обед, и он начинал обедать, а когда принимался за десерт, наступало время ужина.
Он не смог подавить смешка и, искоса взглянув на Бет, увидел, что она тоже готова улыбнуться, но как раз в это время была очень занята — откусывала очередной микроскопический кусочек от сандвича. Лишь прожевав и проглотив его, она перестала сдерживаться, и оба расхохотались.
Бет была рада, что обстановка благодаря этому разрядилась.
— Это все моя мать виновата. Ее обуревала безумная жажда сделать из меня такую же леди, каких ей удалось сотворить из моих старших сестриц. Это было так изнурительно… — Бет решила рассказать немного и своем трудном детстве. — У меня три сестры — мамина гордость и радость, — троица прекрасных, в отличие от меня, созданий. Мамочка всегда говорила, что я типичный подкидыш эльфов, которого они оставляют взамен похищенного ими прекрасного младенца.
Брови Джошуа поднялись, и он удивленно спросил:
— Что, ваши сестры и правду образцы женского совершенства?
— О да! Они воистину прекрасны — высокие, статные, с классически правильными чертами, голубыми глазами и белокурыми, пепельного оттенка волосами. Думаю, они как раз и относятся к тому типу женщин, который вы предпочитаете. Две старшие, Магда и Бьянка, замужем за преуспевающими бизнесменами и имеют очаровательных деток. Третья, Кара, топ-модель и ведет светскую жизнь, вращаясь среди тех, кто принадлежит к сливкам общества… Этот термин у них до сих пор, кажется, в ходу. Она замужем за младшим отпрыском знатного семейства из Трансильвании или еще откуда-то, не помню…
В этот момент ветер взметнул такой столб пыли и пепла, что Бет пришлось закрыть голову курткой, а Джошуа чуть не поперхнулся своим кофе. Но ветер умчался дальше, и он сказал ей, что она может выбираться из укрытия. Бет уселась по-турецки и продолжила рассказ:
— Ну вот вам краткое описание девушек семейства Кристи, хотя сами они весьма длинные, превосходили ростом даже нашу маменьку. Я среди них выглядела сущим недомерком. Видно, мама слишком погорячилась, произведя четырех дочек за пять лет. На меня просто не хватило материала. А вообще я настолько отличалась от сестриц, что, если бы папочка не был таким завидным красавчиком, я бы спросила мамочку, не от почтальона ли она родила меня.
Бет, видя в глазах Джошуа веселый блеск, почувствовала такой прилив необъяснимой нежности к нему, что даже сама испугалась. Ей вдруг захотелось погладить его по щеке, но она чуть не силой удержала свою руку. Казалось, он владеет какой-то властью над ней. Подчас от одного взгляда на него что-то вспыхивало в ней, и кровь приливала к щекам.
— Хм… Три красотки — Магда, Бьянка и Кара, — задумчиво и тихо проговорил он. — А четвертая просто Бет. Всего-навсего Бет.
— Да уж… Можно было бы звать меня Элизой или просто Лиз, все как-то звучнее, но мне и самой такое в голову не могло прийти. Бет она и есть Бет — спорная вещь [4] .
Джошуа побледнел, осознав, что невольно допустил бестактность, и попытался как-то сгладить ее.
