происходит в этом зале, до полного завершения слушаний и вынесения судейского вердикта. У кого-нибудь есть вопросы?
Ее черные глаза пробежались по скамье присяжных. Судьи солидно кивнули в знак того, что полностью понимают смысл ее грозного предупреждения.
— Отлично, мы соберемся снова в тринадцать тридцать.
— Прошу всех встать! — объявил одетый в мундир судейский пристав.
Первой вышла судья, за ней с шумом устремились к выходу остальные.
Сирил изящно и небрежно прокладывала путь сквозь толпу, и по ясному, спокойному выражению ее лица едва ли кто мог заподозрить, как подмывает ее поскорее остаться одной и вытащить из кармана сложенную в прямоугольник бумажку, которая прямо-таки жгла ей бедро сквозь тонкую материю юбки.
Только оказавшись без свидетелей в дамской комнате, Сирил выхватила очередное любовное письмо из кармана и быстро просмотрела его.
Оно было куда более длинным, чем все предыдущие, и настолько интимным, что по телу Сирил пробежала сладкая дрожь — результат, которого, вероятно, и добивался неведомый корреспондент.
Совершенно ошеломленная стояла Сирил посреди комнаты. Загадочная улыбка блеснула на ее полных губах, но тут же они сжались в тонкую ниточку. «Что за ерунда! Какие чувства? Какой еще сердечный трепет? Просто я ночь не спала, проголодалась, а может быть, у меня вообще начинается грипп!»
Стряхнув с себя мечтательность, не посещавшую ее со времен романа с Полом Джорданом, как пыль, Сирил решительно порвала записку на мелкие клочки и швырнула их в мусорную корзину, после чего достала из сумочки записную книжку с адресами профессиональных натурщиков. Первым значился Том Кошински, постоянно сотрудничавший с «Рекламным художником».
После восьми гудков на том конце взяли трубку.
— Мистера Кошински сейчас нет. Что ему передать? — откликнулся гнусавый пресный голос.
— Это мисс Адамс из «Рекламного художника». Мне нужно срочно связаться с мистером Кошински! — Сирил нетерпеливо побарабанила пальцами по аппарату, пока электронный оператор отыскивал файл с инструкциями на случай звонка «мисс Адамс».
— Прошу прощения, мисс Адамс, но мистер Кошински улетел вчера в Детройт на похороны бабушки. Он вернется не раньше вторника. Передать что-нибудь от вас?
— Нет, Господи, нет! — болезненно вскрикнула Сирил, скорее расстроенная своей неудачей, чем сочувствующая чужому горю.
Положив трубку, она начала лихорадочно соображать. Ей требовался натурщик с идеальным телосложением — никак не меньше.
Сирил пробежала глазами по списку постоянно сотрудничавших с ней натурщиков и отобрала четырех, после чего снова попыталась выйти на связь. Двое из них оказались вне города — на фотосъемках, Фрэнк Дайон упал с мотоцикла и сломал ногу, а о Расселе Грине Сирил вообще не смогла ничего узнать: даже его подружка была не в курсе, где он.
Оглушенная и раздавленная, Сирил машинально закрыла сумочку, куда положила кошелек, и, покинув дамскую комнату, двинулась в ресторанчик, где обедала вчера.
На выходе из здания федерального суда она вдруг развернулась и ринулась обратно. Присев на корточки и выудив из мусорной корзины обрывки записки, она хотела уже подняться, когда увидела в дверях испуганную уборщицу с тележкой.
— Мой список покупок на день… — пролепетала Сирил в ответ на немой вопрос изумленной женщины, зачем-то показывая ей издали один из клочков.
2
Оглядев зал ресторанчика, Сирил не обнаружила ни одного свободного не только столика, но и даже места. Внимание ее привлекло какое-то движение в дальнем углу помещения.
Длинный, загорелый до бронзового цвета палец указывал ей на свободный стул. Сирил, оскорбленная таким фамильярным жестом, хотела развернуться и уйти прочь, но тут разглядела, кто ее зовет: «эллинский бог» призывно махал рукой и широко, во весь рот, улыбался.
По счастью, он сидел не один, а в обществе другого присяжного — поджарого брюнета-лирика. Лирик читал очередную книгу, одновременно налегая на чили. Сирил вспомнила, что всегда отличалась хорошими манерами и умением войти в контакт с любыми партнерами, а потому подчинилась зову желудка и двинулась в направлении столика.
Скользнув в кресло между коллегами-мужчинами, она как ни в чем не бывало заказала официантке салат, рогалик и кофе.
За это время она успела унять пустившееся было вскачь сердце и натянуть на лицо маску хладнокровия. Затем любезно кивнула каждому из мужчин, ничем не выдав, что присутствие одного из них выбивает ее из привычной колеи.
— Рад видеть вас с нами! — громыхнул голос того, кто так притягивал и пугал ее.
— Ну, выбор был не так уж велик… Я имею в виду, что все места заняты… Так что спасибо за отзывчивость.
— Мы и для себя старались, правда ведь, Тернер?
Худосочный брюнет оторвал туманный взгляд от толстенной монографии, на обложке которой золотились слова «Завоевание Мексики и Перу». Карие глаза его скользнули по лицу Сирил, затем по ее полупрозрачной блузке, задержавшись там, где сквозь ткань проглядывали кружева бюстгальтера.
Резким движением он захлопнул том.
— Ваш к-коллега, присяжный заседатель М-мэтт Тернер, — запинаясь от волнения, представился он.
Привычная со всеми своими клиентами и натурщиками общаться на короткой ноге, Сирил без промедления протянула руку:
— Здравствуйте, я — Сирил Адамс.
Почти тут же она осознала, что совершила стратегическую ошибку: подав руку одному, она неизбежно должна была ту же любезность проявить и в отношении другого.
Пожатие бронзовой руки колосса ее удивило и даже чуть-чуть озадачило: вместо железной хватки, — а ладонь была мозолистой и натруженной, и ее ручка утонула в этой лапище, — прикосновение его пальцев оказалось чудесно мягким и осторожным, если не сказать — волнующим.
Словно искра пробежала по ее телу, щеки разрумянились как два яблочка.
— Шон Стивенс, Сирил, — прогромыхал великан без пауз, словно их имена были каким-то образом связаны в одно целое.
— Да, знаю… — обмолвилась Сирил и тут же пожалела о своем признании. В янтарных глазах напротив что-то мелькнуло.
— Знаете? — Он выжидающе приподнял бровь.
— Да, конечно, еще с процедуры отбора, — заявила Сирил, памятуя, что лучшая оборона — это наступление. — Помните, адвокаты спрашивали нас, что мы делали в ночь на четвертое января в три
