Он извлек откуда-то бутылку «Джонни Уокера» и налил до половины в два чистых стакана.
– За лояльность, – произнес он торжественно. – Вы можете всегда быть уверены во мне.
– За лояльность, – эхом отозвался Шан. – Вы можете всегда быть уверены... во мне.
Оба приподняли стаканы в сторону поникшей разукрашенной фуражки. Чистый, отдающий дымком аромат виски действовал освежающе. Шан мысленно подсчитывал, какую дань будет получать его королевство теперь, когда Туонг согласился на двадцать процентов. Тут он заметил, что между его большим и указательным пальцами прилипла частица мозга, Шан брезгливо стряхнул ее. Продолжала греметь музыка.
Глава 16
В Манхэттене много маленьких баров и ресторанчиков, словно специально созданных для уединения. «Вы не рискуете здесь нарваться на знакомых» – таков девиз хозяев этих укромных местечек. К сожалению, это заблуждение, подумала Ленора Риччи, сидевшая в маленьком бистро на Второй авеню, неподалеку от офиса доктора Эйлера. Она потягивала ромовый пунш, а ее спутник уже расправился с третьим очень сухим мартини – безымянная водка, лимонный сок, щедрая толика джина.
Есть на свете и другие заблуждения, к числу которых следует отнести мнение, что водку невозможно распознать в дыхании и что крутить роман с пациенткой приятно и безопасно. Ленора Риччи никогда раньше не изменяла Винсу. Но ей казалось, что эта чудная теплая осень – особый знак ей лично, знак, что срок ее пребывания на земле истекает.
Винс на Карибах. Она в безопасности, если будет дома ко времени его обычного контрольного звонка. Ленора пришла на свидание с Базом, но сознание ее было лишь наполовину ясным. Вторая половина была подавлена, затуманена чувством вины: она собиралась предать свою лучшую подругу. За летние месяцы они с Эйлин сошлись так близко, как не случалось с ней даже в школьные годы. Глядя на лицо База, с каждым коктейлем все сильнее наливавшееся краснотой, она думала о своем страхе, о том, что ей придется обмануть Винса, чтобы остаться в живых, и что, заполучив здоровую, жизнеспособную клеточку доктора Эйлера, она осквернит и уничтожит брак Эйлин.
– Вы встречаетесь с другими пациентками тоже? – спросила она. Глагол «встречаетесь» использовался в манхэттенском, копулятивном значении.
Баз моргнул. Его пухлые щеки горели.
– Вы не пациентка, – сказал он шутливым тоном, цитируя старый фильм, – вы – мое мясо.
Не дождавшись улыбки, он подался вперед, словно собираясь прокладывать путь напролом, не надеясь на ее милосердие.
– Ленора, я никогда не испытывал такого...
– Такого – чего? Опьянения?
Он сделал вид, что обиделся. Но представление прервал бипер – Баз взглянул на часы.
– Мне нужно возвращаться на работу.
Он бросил на стол деньги и помог Леноре встать.
Провожая ее к выходу из бистро, Баз неотрывно смотрел на ее изящные икры, перетекающие в очень тонкие лодыжки, на туфли с очень высокими каблучками. Он почувствовал комок в горле. Он должен обладать этой женщиной. Должен! Слава Богу, его офис был совсем рядом, иначе он трахнул бы ее прямо у стены в гардеробе.
Боже, какая штука у него есть для этой крошки!
Эйлин знала по опыту – если Баз обещал задержаться, значит, явится не раньше полуночи. Она давно смирилась с этой неприятностью, поздними возвращениями с работы. У пациентов своя жизнь, и это неизбежно отражается на рабочем дне врача. Бывало и такое, когда за ним присылали среди ночи из одной из трех больниц, в которых Баз числился консультантом. А в остальное время... Зачем вести счет вечерним отлучкам мужа, если уж дневные часы он в буквальном смысле проводит в других женщинах? Баз возвращался домой, окутанный их ароматами. Эйлин едва удерживалась от того, чтобы не отправлять его под душ сразу же при входе в дом. Шахтерские жены имеют на это право, а жены гинекологов – нет.
Этой ночью, ожидая База, она рано забралась в постель, прихватив с собой протокол предварительного слушания с показаниями Сальваторе Баттипаглиа, доктора медицины, негодяя или невежды, сказавшего ее клиентке, что она здорова. Доктор Баттипаглиа, хоть и состоял на жалованье у семьи Риччи, не показался ей злодеем: «Вы знаете, как это бывает... В конце недели приходится осматривать сотню женщин, ужасная спешка... Возможна небрежность... Я же не могу проверить, правильно ли записала медсестра в карточки пациенток результаты анализов? Это обычная небрежность, общечеловеческое свойство, не так ли?..»
Подчеркивая ярко-желтым карандашом некоторые строчки, Эйлин услышала, как щелкнул замок на двери.
– Баз?
– Хийя-хийя-хийя!
Пьян, констатировала Эйлин, прислушиваясь к возне в темноте, потом шуму воды в ванной. Наверное, так пропитался за день, что сам почувствовал необходимость избавиться от чужих ароматов.
Десятью минутами позже Баз появился в дверях спальни совершенно голый, с накипью светлых волос на белой коже.
– Вечер добрый, мсис Эйлер.
– Ты сегодня рано, – сказала Эйлин, отложив свои бумаги.
Баз несколько секунд сосредоточенно изучал свои наручные часы.
– Дес-с-ть пятнацть, – сообщил он.
– Эй, ты в порядке?
– З-замечатно, мсис Эйлер. Ма-а-ленький загульчик с мальч... мальччиками, мсис Эйлер.
Эйлин наблюдала, как он медленно, неуверенно приближается к кровати. У него на уме что-то еще, кроме секса, подумала она.
– Вы оч-чень аппетитная, мсис Эйлер.
Эйлин смотрела с удивлением, как он опускается на колени.
– М-м, вкусно, – бормотал он, разводя ее ноги на гинекологический манер. Эйлин захихикала, потянувшись к выключателю.
Ленора сняла трубку после одиннадцатого гудка, дав время Винсу почувствовать укол вины в сердце. Ничто не причиняет сицилийцу больших страданий, чем мысль, что его жена наслаждается сексуальной жизнью так же, как и он сам.
– Чего долго не снимала трубку?
– Я спала, Винс. Ну, как тебе Багамы?
Последовала пауза. Ленора как наяву представила себе Винса, подмигивающего милашке, которая сегодня делит с ним постель. Наверное, мясистая, сиськи размером с «фольксваген».
– Влажность здесь ужасная, чуть не сто процентов. Завтра прилетаю.
– Буду ждать, – Она подавила зевок. – Пока.
Повесив трубку, она молча смотрела на телефон. Ей казалось, что еще одна ниточка вплелась в ткань предательства. Но, Господи, ставка слишком высока, чтобы остановиться на полдороге.
Баз Эйлер не был толстым, но обнаруживал склонность к полноте. Его завтрак обычно состоял из чашки черного кофе без сахара и двух крекеров из банки с надписью «Здоровая пища». Сегодня, сделав скидку на ужасное самочувствие, он добавил к обычному меню апельсин.
Сидя за столом в затрапезном клетчатом халате, он пытался разрезать скользкий апельсин на маленькие кусочки. Из-за похмелья его ловкие пальцы хирурга были неуклюжими, непослушными. Он, отец знаменитой Секции Эйлера, не мог справиться с паршивым апельсином!
– Ты уверена, что серединка здесь? – угрюмо спросил он Эйлин.
– Посоветуйтесь с доктором, доктор.
Эйлин уже оделась – она собиралась в окружную прокуратуру. На ней был темно-синий деловой костюм и белая блузка с оборками у горла. Она протянула мужу несколько очищенных долек апельсина.
– Выглядишь ужасно. Тебе вредны половые излишества.
Баз залился румянцем. Что она знает?.. Не сболтнул ли он лишнего вчера ночью? У него разболелась голова.
