разговора, не в состоянии сделать больше, чем просто смотреть на него, виновника того, что с ней случилось. В кошмарном сне ей не могла привидеться сцена, в которой этот мужчина мог озадачить ее таким вопросом.
И Бен Конгрив, глядя в эти чудесные полупрозрачные глаза, чувствовал ее боль, будто боль была его собственной. Судя по реакции, вопрос был мучительным для нее, и он устыдился, что задал его.
Внешняя привлекательность Элли Осборн была неотразимой, но то, что он чувствовал к ней, было гораздо серьезнее увлечения, это касалось чего-то глубокого, неуловимого, что при всем желании он не мог бы определить словами. И виной тому был не ее поразительный взгляд, перед которым не устояло бы большинство мужчин, и не очарование, идущее от дивного очертания ее рта…
Она была женщиной, созданной для любви. Для его любви. Женщина его мечты. С той минуты, как он увидел ее, он боролся со странным ощущением, которое смутно всплывало в каких-то далеких закоулках его памяти. А что, если перенесенная травма…
Ее голос прервал его размышления.
— Я думаю проблема в том, что вы не привыкли к женским отказам. Вам обязательно нужно докопаться до причины или, на худой конец, придумать ее, но только, не дай Бог, не позволить задеть ваше самолюбие!
Возможно, она права, подумал Бен, но не настолько, как ей кажется. Он слегка пожал плечами.
— Это ваша теория Элли, извините, но не могу согласиться с вами. Я, признаться, и раньше получал отказы, но уверяю вас, моя гордость не была этим ущемлена ни в малейшей степени.
Это прозвучало слишком невероятно для нее, чтобы ограничиться скептическим взглядом. Но в то же время, опасаясь, что постепенно ее сопротивление будет сломлено, Элли могла только отвернуться, защищая таким образом свои позиции. И о какой борьбе можно было говорить, когда с умопомрачительной смесью обезоруживающей мягкости и непреклонной решимости он приподнял ее подбородок, так что они неизбежно должны были посмотреть в глаза друг другу. Большой палец прошелся по очертанию ее рта хорошо знакомым жестом, губы невольно приоткрылись, дыхание участилось. Бен не мог не заметить, как взволнованно поднимается и опускается совсем близко от него женская грудь. Он обнял ее, чтобы окончательно убедиться в ее реакции.
— Вот видите… — мягко, почти шепотом сказал он. — Я чувствую тоже самое, что и вы.
И в ту же секунду их губы слились в поцелуе.
Ее сопротивление было таким долгим, что сейчас, позволив себе этот единственный поцелуй, она почувствовала облегчение. Но Элли просчиталась. Она забыла, как обманчив может быть первый шаг по этой дорожке, особенно когда твое сердце, все твое существо захвачено этим чувством.
Потом, отказывая ему в монополии на инициативу, она ответила. Как же иначе, когда все ее чувства были разбужены, жадно стремились к близости, к большему интимному контакту? Она запустила пальцы в его волосы, не отпускала его губы, и отдалась этому мгновенью, зная, что оно больше никогда не повторится.
И тут — как раз вовремя, как позже с неуловимой горечью признавалась она себе, — спасая ее от нее самой, за дверью послышался шум, и дочь с громким смехом влетела в холл, направляясь прямо на кухню.
Девочка внезапно замерла в дверях, при виде матери в объятьях незнакомого мужчины.
— Мама!.. — Она сделала несколько неуверенных шагов и в нерешительности остановилась. Высокая для своих шести лет девочка, в голубом свитере и вельветовых брючках, на шее небрежно повязан клетчатый шарф. — Мама! — При виде незнакомца ее природный энтузиазм несколько поубавился, сменяясь робостью, которую она порой испытывала в обществе людей, которых не знала.
Ее высокий рост — наследие обоих родителей, грустно отметила Элли. Но пышные волосы, вьющиеся от природы, были темнее, чем у матери, и на свету отливали темным каштаном. Заплетены в косы и уложены на голове в виде короны — ее излюбленный стиль. Огромные серые глаза были такими же выразительными, как у матери. Нет никакого намека, ничего, что бы могло заронить в душу Бена подозрение. Элли спокойно вздохнула.
Когда отхлынула первая волна паники, она смогла изобразить на своем лице улыбку, сделать несколько шагов, и присев на корточки перед дочкой, расцеловалась с ней. Затем, заслышав шаги, вопросительно повернулась к двери. Венди, явно чем-то взволнованная, вошла на кухню.
— Элли, прошу простить, что нам пришлось приехать раньше. Видите ли, Линда… Я говорила, что она проведет с нами уик-энд, так вот, как только она приехала, я сразу же заметила, что-то неладное. Она вся покрылась красными пятнами. Я отвезла ее к Дэвиду, и он почти уверен, что это ветрянка. Вот я и решила не рисковать, и поскорее увезти Чарли домой. Надеюсь, что еще не поздно.
— Бедная Линда. — Элли медленно поднялась. — И конечно, вы правильно сделали, что вернулись домой. Ветрянка нам совсем не нужна. — Она повернулась к дочери. — Ты ведь не хочешь лежать в постели целую неделю, правда, Чарли?
— Нет, — Чарли замотала головой, — не хочу пропустить каникулы. — И затем с улыбкой, которая была очаровательна несмотря на отсутствие двух передних зубов, взглянула на Бена. — Ты кто? Наверное, друг мамы?
Молчание длилось секунду, варианты ответа вертелись у Элли в голове, но единственный, который прозвучал бы наиболее убедительно, она не могла произнести. Это твой отец, Чарли. Его зовут Бен Конгрив, все эти годы он ничего не знал о нас и… не желал знать. Какой был бы замечательный способ свести старые счеты!
6
Элли улыбнулась со всем спокойствием, на какое только была способна, и, надеясь, что голос не дрожит, решительно сказала:
— Это Бен Конгрив, он приехал из Соединенных Штатов. Бен, это моя дочь Чарли, о которой вы уже слышали, и Венди… — она повернулась, — …не стой в дверях. Венди Каммингс, которая стала моей правой рукой с тех пор, как появилась Чарли. Она присматривает за домом, готовит и, самое главное, заботится о Чарли, когда я в отъезде. И когда бы мне ни понадобилось… — На языке Элли уже вертелось слово «отвалить», но из-за дочери она сдержалась, однако по взгляду Бена поняла, что тот угадал ее мысль, — …понадобилось воспользоваться ее услугами, она меня никогда не подводила. Не знаю, что бы я без нее делала.
Венди вспыхнула, когда Бен пожал ей руку, и торопливо стала объяснять, что визит ее племянницы, совпадавший с короткими каникулами Чарли, расстроился. И поездка к морю на пикник в компании других девочек теперь не состоится.
— Это такое разочарование для девочек, но позднее мы наверстаем упущенное. А теперь мне пора домой, Элли. До свидания, Чарли, мы что-нибудь придумаем. Очень приятно было с вами познакомиться, мистер Конгрив.
С этими словами Венди вышла, и вскоре послышался шум отъезжающего автомобиля.
— Итак, Чарли, — Бен присел на корточки, так что его глаза оказались на одном уровне с личиком девочки, — маленькие каникулы? И что это значит?
— Это значит, что школа будет закрыта целую неделю, а мне нечем заняться.
Она жалобно вздохнула, что заставило ее мать укоризненно нахмуриться.
— Подъезжая утром к вашему дому, я видел на лужайке пони. Он твой?
— Да, это Флосси, только это она.
— А как насчет того, чтобы познакомить меня с ней? Конечно, если твоя мама позволит. Я просто обожаю лошадей.
Он обернулся и решил не обращать внимания на насмешливо приподнятые брови Элли.
— Мама не возражает. Пойдем.
Чарли схватила его за руку и потащила к двери.
