камере, и Ася смогла разглядеть только коротко остриженный затылок, и что посетитель был одет в спортивный костюм.
«Совсем сдурел Петр Фомич, уже по ночам пропускает. Неужели так деньги нужны, что местом рискует? Узнает кто, настучит начальству в два счёта», – раздражённо подумала Ася, быстро встала и направилась к палате.
Приоткрыв дверь, она заглянула в помещение. Комната подсвечивалось рассеянным светом единственной лампы под матовым плафоном, расположенной на уровне колен от пола. И там никого не было, кроме спокойно спавшей старухи.
На экране неподвижная фигура никуда не делась. Асе вдруг стало нестерпимо страшно оставаться одной. Не отрываясь от картинки на мониторе, она вслепую отстучала на внутреннем телефоне номер соседнего поста и почему-то шёпотом попросила дежурившую там сестру прийти к ней. Не объясняя подробностей, она показала ей на экран, потом провела коллегу до палаты, куда обе с опаской вошли. Чужака в палате не было. С круглыми от ужаса глазами, нарушая инструкцию не оставлять посты, вместе отправились к охраннику. Пётр Фомич с усмешкой выслушал их путаный рассказ и пошёл лично посмотреть на непонятный феномен. Только на мониторе, кроме лежавшей бабки, уже никого не было.
«Тьфу, девки, вы часом не тяпнули чего с устатку. Когда кажется, креститься надо!» – продолжая ворчать, охранник удалился восвояси.
Утром Ася принесла Фроловне градусник, и старуха, сияя беззубой улыбкой, начала рассказывать, что к ней долгожданный внук ночью приходил, Алёшенька. Пообещал, дескать, бабке, что через три дня заберёт её отсюда.
Через трое суток Ася вновь заступила на смену. День сразу омрачило известие, что ночью умерла Фроловна. За её немудреными пожитками приехала такая же маленькая старушка с лёгким пухом седых волос на голове.
«Вот уж вправду, Божий одуванчик!» – мелькнуло у Аси, и, отдавая той вещи, спросила:
– Тяжело Вам, наверное, будет? А что же внук- то, не смог приехать?
Старуха уставилась на неё с изумлением:
– Внук? Был внук, да не стало. Помер Алёшенька. Давно уже, года три как погиб. Спортсменом он был, на санях катался. Разбился насмерть на тренировке. Фроловна после этого и заболела. Любила его, сиротинушку. Одна воспитывала. Всех похоронила, а теперь и сама убралась. Упокой её душу, Господи!
Бабка всхлипнула, взяла у оторопевшей Аси пакет и засеменила к выходу.
Утром следующего дня Ася возвращалась домой. Дорога шла мимо церкви. Женщина остановилась возле ворот в нерешительности, потом подняла голову и посмотрела вверх, в лазурное чистое небо июля.
«В субботу Тимку окрещу!» – твёрдо решила она и вошла в церковный двор.
Фреска.
' ...Наблюдающий над душою твоею знает это и воздаст человеку по делам его'. (Притчи 24: 12)
По лесной, заросшей высокой травой дороге неторопливо шагал, опираясь на посох, коренастый пожилой мужчина. Он с трудом нес большую корзину, доверху наполненную отборными белыми. На лице у него изредка появлялась довольная улыбка. Ранняя вылазка в лес превзошла его ожидания: урожай грибов действительно выдался знатный.
«Свиную шкуру бросили!» – с облегчением мелькнула мысль.
Мужчина ещё немного оттянул посохом холстину и вскрикнул. На него смотрели обсыпанные желтоватыми мушиными яйцами мёртвые глаза. С перепуга старик бросил корзину и поспешил к деревне.
Деревянную шатровую церковку выстроили в сельце ещё в семнадцатом веке. Во время войны с армией Наполеона церковь почти не пострадала. А вскоре на месте обветшавшей воздвигли каменную, в стиле ампир. Рядом поставили колокольню. Через несколько лет между ней и храмом встроили трапезную, которая объединила все здания в единое строение. После революции храм закрыли, и одно время в нём были склады никому ненужного хлама.
Шли годы. Старая церковь разрушалась под воздействием природных явлений и местных хулиганов. Мальчишки лазили по куполу и на колокольню. По вечерам забирались во внутренние помещения, где играли в карты и расшибалочку, писали и рисовали непристойности на фресках, украшавших стены. Возле храма на месте старого кладбища сколотили корявые сараи, возле которых сваливали в кучи навоз. Сам погост безжалостно уничтожили, даже не предав останки умерших перезахоронению. Ещё долго местные ребятишки вытаскивали из земли кости и черепа покойных, чтобы пугать друг друга. Старики в ярости плевались от такого неслыханного богохульства и грозили нечестивцам всеми небесными карами, но их роптания не интересовали местную разбитную молодёжь, которая кроме пьянства и дуракаваляния больше ничем не занималась. Единственным развлечением был сельский клуб, но внезапно он сгорел дотла. После осмотра места происшествия участковый записал в акте причину возгорания – короткое замыкание, хотя улики явно указывали на умышленный поджёг. Но ведь это сколько волокиты и лишняя головная боль! Легче всё списать на неисправную проводку.
На танцы приходилось ходить несколько километров до другого посёлка. Местные парни встречали соседей в штыки, и субботние дискотеки обычно заканчивались кровавыми побоищами между пришлыми и хозяевами. Не обходилось и без поножовщины. Криминальные показатели района росли, что очень расстраивало администрацию. Поэтому она с радостью пошла навстречу предприимчивому молодому предпринимателю и разрешила переделать здание старой полуразрушенной церкви под современный дискоклуб.
Стас привык всегда и во всём быть первым. Он окончил школу с золотой медалью, институт с красным дипломом. После защиты работать по специальности в городе не остался, а вернулся в посёлок, где развил бурную предпринимательскую деятельность. Стас открыл пару магазинчиков, и ему удалось получить лицензию на продажу алкоголя и табака, после чего доходы быстро возросли. Но пределом его мечтаний было сделать из старой церкви ночной клуб.
