Октябрьский штурм
Прибыв в Петроград, мы прямо с вокзала отправились в Смольный. Улицы города казались малолюдными. Часто попадались юнкерские патрули. Возле булочных стояли длинные очереди за хлебом.
В Смольном долго бродили по бесконечным коридорам, пока нашли комнату регистрации. Немолодая женщина с усталым и бледным лицом записала нас в журнал. В графе «партийность» она с удовлетворением выводила: «член РСДРП (б)».
Когда подошел черед Железнякова, он, немного помедлив, сказал:
— Запишите, беспартийный...
Мы весело переглянулись: в поезде товарищи все время подшучивали над тем, что Железняков единственный анархист, затесавшийся в группу большевиков. Он отмалчивался. А теперь вот, видимо, решил отмежеваться от своей партии.
Отправились в общежитие. Нас разместили вместе с моряками, прибывшими с других флотов и флотилий. Мы быстро перезнакомились, зачитали им наказ, врученный нам балтийцами. Он понравился нашим новым товарищам своей целеустремленностью, тем, что в нем были четко изложены требования: немедленно свергнуть продажное Временное правительство и передать власть Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.
Черноморцы, представители с Белого моря, Каспия и Тихого океана были настроены так же. Они рассказали, что Центрофлот тоже намеревается прислать своих делегатов на II съезд Советов.
— Нет уж, дудки! — решительно сказал Иван Сапожников. — Нечего им тут делать, только имя моряка опозорят.
Кто-то из наших предложил:
— Давайте пошлем телеграмму в ЦКБФ. Пусть там изберут еще трех человек и пришлют на съезд вместо центрофлотцев!
Эту мысль поддержали. В тот же день Центробалт про-
[151]
вел дополнительные выборы и направил в Петроград П. Д. Малькова, П. С. Сутырина и П. Я. Ряммо.
Открытие съезда задерживалось. Чтобы не терять зря времени, мы по предложению Петербургского комитета РСДРП (б) в эти дни выступали на рабочих и солдатских митингах, рассказывали о положении на флоте, о том, что балтийцы уже не подчиняются Временному правительству и готовы в любой час поддержать питерский пролетариат. Некоторые из нас выполняли отдельные поручения Военно- революционного комитета, готовившего вооруженное восстание.
Однажды на одной из улиц Петрограда я вдруг встретил своих старых товарищей по подполью — Василия Марусева и Федора Дмитриева. Обрадованные встречей, мы спрятались от дождя в какую-то подворотню, чтобы поговорить. Когда стало темнеть, Марусев сказал:
— Негоже нам тут торчать — продрогли уже совсем. Может быть, зайдем в гости к Старку? Это недалеко...
Старк одно время работал в Гельсингфорсском комитете. Направились к нему.
Он встретил нас приветливо. Оказалось, что мы угодили прямо к ужину. Нас усадили за стол. Приятно было сидеть в теплой, уютной комнате, не торопясь потягивать крепко заваренный чай. Беседа наша оказалась неожиданной, но интересной. Речь шла о том, что больше всего волновало каждого в те дни — о вооруженном восстании. Марусев, Дмитриев и я считали вопрос предельно ясным — надо разгонять Временное правительство, заключать мир, отдавать крестьянам помещичью землю. Старк же был настроен не так оптимистично.
— В том, что в нынешней обстановке мы сможем взять власть в свои руки, я не сомневаюсь, — произнес он, — а вот как ее потом удержать, как управлять таким огромным государством? Вы над этим не задумывались?
Признаюсь, для меня такие мысли были новыми. Я считал, что сейчас главное — взять власть. А как ее удержать, подумаем, когда она будет у нас в руках. Конечно, это хорошо, что Старк смотрел вперед. Но плохо, что не был уверен в нашем завтрашнем дне. Правда, впоследствии он принимал активное участив в революции, в строительстве молодого Советского государства. Несмотря на некоторые колебания, Старк честно ж добросовестно выполнял партийные решения.
Ушли от него поздно. Несмотря на непогоду, на улицах было полно народа. Петроград напоминал огромный воору-
[152]
женный лагерь. То и дело по мостовым грохали тяжелыми сапогами солдаты вызванных Временным правительством в столицу воинских частей, маячили конные казачьи разъезды, подразделения юнкеров несли охрану почты, телеграфа и телефона.
Боясь корабельной артиллерии, Временное правительство с помощью Морского министерства решило удалить из Петрограда «Аврору», которая только что закончила ремонт на Франко-Русском заводе. Исполняющий обязанности командира лейтенант Эриксон получил приказ выйти в море для опробования машин. Однако вскоре в адрес судового комитета «Авроры» пришел другой приказ — от Центробалта. О нем Эриксон доносил командующему Балтийским флотом адмиралу Развозову: «Сегодня днем председатель судового комитета получил приказание от Центробалта впредь до его распоряжения не выходить из Петрограда. Председатель судового комитета настаивал перед Дыбенко по юзу на необходимости выхода крейсера на пробу машин, которую предполагается произвести в среду, а завтра должны были перейти в Кронштадт. Дыбенко настаивает на том, чтобы крейсер 25-го и 26-го оставался в Петрограде. Председатель судового комитета ослушаться распоряжений Цевтробалта не считает возможным, о чем и заявил мне».
»Аврора» осталась в столице. Кроме нее Центробалт прислал еще четыре эсминца. Из Кронштадта пришел минный заградитель «Амур». К началу восстания на Неве стоял внушительный отряд боевых кораблей. Один их вид вызывал дрожь у защитников Временного правительства.
Зато моряки приход боевых кораблей встретили восторженно. Наконец-то настал момент, о котором мы так долго мечтали.
— Думал ли ты, Коля, — спрашивал меня Сапожников, — что вое будет вот так?
— Нет, — признался я, — по-другому все представлялось. Более стихийно...
Восстание началось до открытия II Всероссийского съезда Советов. По указанию Петроградского ВРК, разместившегося в Смольном, 24 октября отряды Красной гвардии вышли на улицы. К Смольному потянулись вооруженные рабочие петроградских заводов, из Колпина и Сестрорецка. У ступенек института были установлены орудия, за оградой пофыркивали моторы броневиков. Подступы к столице охранялись революционными частями.
[153]
Ночью рабочие и матросские отряды заняли мосты, телеграфное агентство, почтамт, вокзалы, государственный банк и другие важные объекты, окружили Зимний дворец. Утром 25 октября на улицах столицы появилось обращение «К гражданам России», в котором говорилось, что Временное правительство
