— Я мечтал, дорогая, снова увидеть твой затуманенный от страсти взгляд, твои пламенеющие от наслаждения щеки. А еще я мечтал вот об этом…
И он провел кистью по ее лону. София издала приглушенный крик.
— Макс! — застонала она. — Прошу тебя, Макс…
— Чего ты просишь? Ты хочешь, чтобы я сделал это еще раз?
И он снова — теперь уже медленно — провел кисточкой по лону Софии. По телу опять пробежала судорога. София вцепилась в покрывало и выгнула спину.
— О Боже, Макс, пожалуйста! Я хочу… — Она запнулась, ей было трудно произнести эти слова, но они сами вырвались из недр ее души. — Я хочу тебя!
Она хотела получить ласку от живого трепетного мужчины. На ее глазах выступили слезы.
Макс быстро разделся. Он тоже сгорал от желания.
Бросившись на кровать, он раздвинул бедра любимой и вошел в нее. София затрепетала, окружающий мир перестал существовать для нее. Она устремилась навстречу Максу. После первого толчка из ее глаз брызнули слезы счастья, и она выкрикнула его имя.
Прежде чем сделать второй толчок, Макс поцеловал жену, и она лихорадочно вцепилась в его плечи. С каждым движением он проникал все глубже в ее лоно. В его возбужденном теле копилось напряжение, которое требовало разрядки. София подняла ноги и обняла талию Макса. Она шептала ему ласковые слова, которые никогда прежде не произносила.
Толчки Макса становились все яростнее, и возбуждение Софии достигло своих пределов. Они одновременно пережили мощную разрядку и без сил упали на постель, обливаясь потом и тяжело дыша.
София испытывала блаженное чувство полноты и покоя. Ей так не хватало этих ощущений двенадцать лет, которые они прожили в разлуке. Однако через какое-то время дымку неги вновь рассеяла привычная грусть. Даже страстные объятия не заглушили в душе Софии прежних сомнений. Внезапно на ее глаза вновь набежали слезы, и она закрыла лицо рукой.
Через мгновение София почувствовала теплое дыхание Макса на своем виске.
— Дорогая, тебе было хорошо?
София сглотнула, стараясь избавиться от комка, подступившего к горлу, и, убрав руку с лица, слабо улыбнулась:
— Я потрясена и обессилена до такой степени, что мне трудно пошевелиться. А вообще-то мне хочется вскочить голой на подоконник и объявить всему миру о том, как мне хорошо с тобой!
Макс расплылся в счастливой улыбке.
— Любовь моя, — промолвил он. — В постели ты — огонь. Ты даешь мне целую палитру ярких эмоций. Твоя ненасытность восхищает меня. Мы созданы друг для друга.
София печально взглянула на мужа:
— В постели у нас с тобой никогда не было проблем. А вот любовь давалась с трудом.
— Мы можем исправить ошибки. Я знаю, у нас получится!
София закрыла глаза. Исправить ошибки в браке? Какой себе это представляет? Неудавшийся брак — это не карета со сломанным колесом, которое можно заменить, а потом отправиться дальше. Рану, которую Макс нанес ее сердцу, нельзя было исцелить. София чувствовала это. В их отношениях навсегда сохранится привкус горечи.
Макс вздохнул.
— Поспи, София. Мы поговорим, когда пройдет усталость.
Глаза Софии начали слипаться. Она выпила сегодня слишком много вина, а потом пережила настоящий взрыв эмоций. И теперь у нее не было сил даже для того, чтобы что-нибудь ответить Максу. Она решила обдумать ситуацию завтра утром и, свернувшись калачиком, прижалась щекой к плечу Макса.
Он гладил ее по голове до тех пор, пока она не уснула. — Я никогда больше не повторю своих ошибок, — прошептал он, уткнувшись лицом в ее мягкие локоны. — Никогда, любовь моя! Я сумею найти путь к твоему сердцу. Вот увидишь!
Эти слова успокоили его. Он улыбнулся и тоже провалился в глубокий сон.
Глава 8
София медленно проснулась, чувствуя, как по всему телу разливается восхитительная нега. Рядом с ней лежал Макс. Закинув ногу на ее бедра, муж мирно спал. София улыбнулась и снова закрыла глаза, прислушиваясь к его ровному дыханию.
Макс зашевелился и поменял позу: он убрал ногу с ее бедер и заключил Софию в объятия, крепко прижав к своей груди.
«Я чувствую себя… любимой», — подумала она, прислушавшись к своим ощущениям.
У Софии перехватило дыхание. Да, именно любимой чувствовала она себя сейчас! В этом не было никакого сомнения. Однако двенадцать лет назад она ощущала себя так же, тем не менее Макс предал ее, низвергнув с небес на грешную землю.
София перевела дыхание и осторожно высвободилась из объятий Макса. Затем, стараясь не разбудить его, соскользнула с кровати.
Макс поморщился во сне, а затем перевернулся на другой бок и обнял подушку так, словно это была София. Его подбородок уже успел покрыться жесткой щетиной. Густые длинные ресницы отбрасывали тени на щеки. Этот безмятежно спящий мужчина был очень красив. У Софии потеплело на душе. Однако она не могла проявлять малодушие, потому что была уверена, что Макс не изменится, а значит, их отношения им не спасти.
Собрав с пола свою одежду, София умылась и стала одеваться. Она уже заканчивала застегивать платье, когда вдруг заметила свою ленту для волос, лежавшую на полу рядом с одним из полотен Макса.
Она нагнулась, чтобы поднять ленту, и вдруг увидела, что ткань не прикрывает нижнюю часть картины, на которой изображена изящная женская ножка в шелковой бальной туфельке.
София замерла в неловкой позе. Раньше Макс никогда не писал портреты, уверяя Софию, что у него нет соответствующих способностей. Однако похоже, они у него с некоторых пор появились. Как, впрочем, и натурщица сумевшая вдохновить его на создание портрета.
Ее охватило негодование. Кто эта женщина? Итальянская графиня с яркой внешностью? Смешливая француженка с живыми карими глазами? Впрочем, София не желала выяснять это. Она выпрямилась и на минуту задумалась, машинально наматывая ленту на запястье. Ей, конечно, не было никакого дела до изображенной на портрете женщины, но ее мучило любопытство. Как она выглядела? Была ли красивой? Молодой?
«Ну конечно, она красива!» — сердито подумала София. Она собрала волосы в хвост, перевязала их лентой и обулась.
Проделывая все это, София не сводила глаз с занавешенного портрета. Ее мозг лихорадочно работал, в голове роились сотни мыслей. Черт возьми, кто была эта женщина?!
Она перевела взгляд на постель. Макс мирно спал. Ей вдруг захотелось, чтобы он проснулся и ему можно было бы задать мучившие ее вопросы. Пусть объяснится!
Впрочем, Макс мог и не показать ей портрет.
София поняла, что попала в затруднительное положение. И все же она должна попробовать
