протяжении всего обеда, после чего косились друг на друга, как бы обмениваясь впечатлениями. В присутствии подобных девиц всегда начинало казаться, что у меня щека в саже или расстегнулись пуговицы на блузке.
Тем не менее мадам Дюпон их боготворила и любовалась ими сквозь розовые очки материнства. Как мне вскоре предстояло узнать, она задалась целью подыскать дочкам богатых и знатных мужей. Мсье Дюпон стремился всячески потворствовать любым устремлениям членов своей семьи, только бы они не посягали на мир и покой его заречного любовного гнездышка.
Мадам Дюпон сообщила мужу, что, несмотря на молодость, я являюсь признанным художником. Одна из Коллисонов… все ведь слышали о коллисоновских миниатюрах, которые считаются одними из лучших в мире. Их писали представители всех поколений этой семьи. Не правда ли, мило! Мне показалось, досточтимая мадам Дюпон гордится своей дальновидностью, проявившейся в том, что она заполучила меня до того, как цены на мои работы взлетели до небес.
Она называла меня великим художником, потому что барон де Сентевилль совершенно отчетливо дал ей это понять, а ведь все знали, что он является одним из самых тонких и уважаемых знатоков искусства во Франции. К его мнению прислушиваются даже император и его августейшая супруга. Миниатюра, которую я написала с барона, была признана шедевром, равно как и портрет принцессы де Креспиньи.
— Я уверена, что портреты наших девочек также будут пользоваться успехом. Барон и принцесса обменяются своими портретами. Разве это не очаровательно, когда жених с невестой дарят друг другу произведения искусства! Да еще оправленные в драгоценные камни! Портрет барона обрамлен бриллиантами и сапфирами… Это так мило, гораздо интереснее обмена кольцами. Во всяком случае, у вас, мои милые, портреты будут наготове, так что, когда придет ваш черед…
Мадам Дюпон щебетала без умолку. Я была этому только рада, потому что можно было уклониться от активного участия в общем разговоре.
Сначала мне предстояло писать портрет Эмили, поскольку она была старшей из сестер. Следующим утром мне показали мансарду. Света было достаточно, к тому же отсюда открывался изумительный вид на Париж. Я усадила Эмили так, чтобы свет мягко падал на ее лицо. Как и у предыдущей модели, принцессы, у нее был довольно крупный нос. Но в лице Мари-Клод чувствовался характер, здесь же мне не удавалось обнаружить ничего подобного.
Впрочем, она была счастлива, и это придавало ее лицу некоторое очарование. Весьма привлекательными были темно-карие глаза. С оливкового оттенка кожей предстояло повозиться, но я надеялась, что удастся передать ее свежесть, так как было ясно, что самой привлекательной чертой Эмили является то, что в определенное время принадлежит каждому из нас: молодость.
Она наблюдала за тем, как я смешиваю краски.
— Хотелось бы, чтобы вы изобразили меня красивее, чем я есть, — робко произнесла она.
— Я постараюсь написать красивый портрет. Мне нравится ваше платье.
Оно было светло-лиловым и выгодно оттеняло ее черные волосы и смуглую кожу.
— Его выбрала маман.
Маман, как всегда, на высоте! Какими бы ни были ее недостатки, она умеет хорошо одеваться и так же хорошо одевать дочерей.
— Оно идеально, — заметила я. — Поговорите со мной… непринужденно… раскованно… будто бы я ваша подруга.
— О чем же мне говорить?
— О том, что любите… О своих нарядах… о подругах…
Она будто лишилась дара речи. Я представила себе, как она будет хихикать, рассказывая сестре о сеансе позирования.
В конце концов Эмили немного осмелела и рассказала о том, что ее вскоре представят ко двору. Вот приедет ее кузина Франсуаза, и их будут представлять вместе. А Софи придется ждать еще целый год. Для Эмили сейчас шьют новые платья, и, конечно, ей не терпится поскорее их примерить. Ее представят императору и императрице Евгении. А потом будут балы, и она будет знакомиться с множеством разных людей. Это все будет ужасно увлекательно, и, если повезет, она в ближайшем обозримом будущем выйдет замуж.
— А вам этого хотелось бы?
— Ну… все будет зависеть от…
— От жениха, — закончила я. — И какого вы хотели бы заполучить жениха?
— Красивого, смелого, благородного. Кроме того, маман будет настаивать на том, что он непременно должен быть богатым.
— Непростая проблема. Если бы вам пришлось выбрать только одно из этих качеств, на чем бы вы остановились?
Она удивленно взглянула на меня. Я поняла, что не стоит пытаться вносить шутливые нотки в беседы с мадемуазель Эмили.
— Скоро состоится одна свадьба, — сообщила она. — Очень пышная. Софи тоже позволят присутствовать.
— Правда? И кто же будет венчаться?
— Барон де Сентевилль и принцесса де Креспиньи.
— Вот как? — пролепетала я.
— На следующей неделе в Нотр-Дам. Улицы будут запружены народом. Это будет ужасно интересно!
Я приказала себе забыть о нем, и вдруг он опять предстал передо мной, будто никуда и не исчезал. Я не могла продолжать работать. Моя рука вдруг утратила твердость.
— Недостаточно света, — произнесла я. — Придется остановиться.
Эмили это ничуть не огорчило. Она была из тех моделей, которые быстро устают.
— Я хорошо получаюсь? — поинтересовалась она.
— Пока рано делать выводы.
— Можно взглянуть?
— Я бы подождала денек-другой.
— Хорошо. До свидания. Вы отыщете свою комнату?
— Конечно. Благодарю за беспокойство.
Она умчалась, чтобы хихикать с сестрой, обсуждая сеанс и странную художницу. В этом не было никаких сомнений.
Я спустилась в свою комнату и долго сидела у окна, глядя на суету парижской улицы.
Итак, на следующей неделе… он будет женат… Мне-то что до этого? Я вычеркнула его из своей жизни. Бедная маленькая принцесса! Хотела бы я знать, о чем сейчас думает Мари-Клод…
Работа над миниатюрой продвигалась успешно. Это было нетрудно. Один мазок кисти, и готова линия подбородка. У нее было лицо в форме сердечка, что очень его украшало. Я собиралась сделать на этом акцент. Меня беспокоил цвет кожи, но когда она радовалась, ее щеки слегка розовели. Это нужно запечатлеть. Кроме того, в такие моменты она полностью преображалась, даже глаза становились как будто больше.
Да, под моей кистью постепенно рождался весьма привлекательный портрет мадемуазель Эмили. Скоро я его закончу и приступлю к юной Софи.
Это в принципе легкие деньги, размышляла я. Барон за меня установил цены. Он как-то сказал во время одного из наших ужинов наедине: «Люди будут ценить тебя настолько, насколько ты сама себя ценишь. Если будешь брать с них мало, они сочтут тебя второсортным художником. А если установить высокую цену, они поверят, что ты этого стоишь… даже если это не так. Людям нравится верить в то, что они получают качество, пропорциональное заплаченным деньгам».
Благодаря ему я могла стать богатым и модным художником, получающим множество выгодных заказов.
Я работала быстро, не видя необходимости в остановках, одновременно изучая характер младшей сестры. Было ясно, мне и здесь не придется копать слишком глубоко. Тем лучше. В каком-то смысле это
