Илья встал с кровати и подошёл к зеркалу.
- А ты оказывается трус, парень, - сказал он своему отражению и тут же отрицательно помотал головой: - Нет, хорошо, если б только трус. Ты неуверенный в себе, жалкий человечек. Ненавижу тебя!
'Пойду, напьюсь' - принял Илья стандартное для всех мужчин, оказавшихся в неприятной ситуации решение, которое, впрочем, никогда и никому не помогало, но всегда позволяло сделать перерыв в процедуре самобичевания.
В единственном питейном заведении учреждения оказалось достаточно много желающих расслабиться. Первой мыслью Репина было уйти отсюда, но он остался - ему действительно страшно хотелось напиться, а в это время суток спиртное можно получить только здесь, магазин закрывался в восемь вечера.
Помимо экорейнджеров, отмечающих успешное завершение операции 'Бомжи', в баре тусовались и другие сотрудники учреждения - охранники, администраторы, кто-то из обслуги. Все были невеселее, но перебравших Илья не заметил ни одного. Впрочем, как всегда. Многих из присутствующих он знал - не близко, даже не по именам. Так, встречались здесь, в баре, в столовой, в спортзале, в коридорах учреждения. Шрека с Кастетом не наблюдалось. Ну, это и понятно: Шреку сейчас наверняка гипс накладывают, ему не до выпивки. А Кастет... Репин не без оснований полагал, что с этим парнем он больше никогда не встретится. Скорей всего, Кастет уже бомжует где-нибудь на улицах Энска, лишённый статуса экорейнджера, а заодно и памяти. Нелегко Кастету будет без кокаина обходиться. И вообще, не легко...
Илье казалось, что все смотрят на него осуждающе. Естественно это было не так. Возможно, кое-кто из посетителей бара знал, что Репин - тот самый парень, который входил в группу Марии Михайловой; тот самый, что не смог защитить женщину, позволил скинхедам травмировать её. Возможно, кто-то и бросил в его сторону косой неприязненный взгляд. Но большинству веселившихся мужчин и женщин было глубоко плевать, кто он такой и как его зовут.
Илья решительно подошел к стойке.
- Водки. Двойную. Без льда и прочих глупостей, - сказал он бармену. Получив желаемое, тут же залпом осушил бокал и жестом потребовал повторить. Потом сдвинулся на край стойки. Хотелось спрятаться в тень, но откуда в небольшом помещении бара тень?
Вернулись прежние мысли о том, что он трус, слабак и вообще - никчёмный человек.
А ведь совсем недавно Илья Репин беззаветно любил и считал себя настоящим мужиком. Пусть не таким крутым, как герои боевиков, но, по крайней мере, сильным, решительным и вполне самостоятельным. Что же произошло? Он изменился, стал другим?..
'Да всё просто, - ответил он себе. - Я всегда был таким, только не знал этого. Не знал самого себя. Я не ступал по земле, а летал над ней, парил, как птица. А когда опустился, оказалось: ножки-то слабенькие, дрожат с непривычки. Могу оступиться, упасть, расшибиться к чёртовой матери. Все, что с высоты птичьего полета виделось ровным, на деле оказалось усеянным камнями и кочками, покрытым ямами, рытвинами, изрезанным глубокими оврагами. И колючие кусты кругом. В ямах и в оврагах - вода. Грязная, вонючая. А под каждым кустом опасность подстерегает. Хищные звери, ядовитые гады всех мастей, которых и не разглядеть с верхотуры - все вышли на охоту. На меня!.. Вот и попёрла из меня гниль, вот и забздел...'
Вдруг кто-то хлопнул Илью по плечу; он вздрогнул и обернулся.
За спиной стоял рыхловатый парень примерно одного с ним возраста, с веснушчатым лицом и белёсыми бровями.
- Привет! - весело поздоровался конопатый.
- Здорово.
- Ты - Репин?
- Ну.
- А я Сергей Горшечкин.
- Будем знакомы, - буркнул Илья и уже хотел отвернуться, но, увидев протянутую руку, нехотя пожал.
Ладонь у Сергея оказалась большой теплой и сухой, а рукопожатие отнюдь не вялым. По идее это сразу должно было расположить Репина к непрошенному собеседнику, но сейчас все в этом зале казались Илье врагами.
- А ведь мы с тобой уже, - улыбнулся Горшечкин. - И довольно давно.
- Что - уже?
- Знакомы мы с тобой, Илья.
- Вот как? - без интереса обронил Репин, подумав: - 'Еще один старый знакомый. Видать из тех, кто за мной вместе с Марией следил. Или 'брал' вместе с Симагиным. Помнится, Мария говорила, что Симагин доставлял меня в ЭКОР вдвоём с каким-то парнем...'
- Да, да, - кивнул Горшечкин и грустно добавил: - Только ты меня не помнишь.
'Ага, запомнишь тут, - внутренне усмехнулся Илья. - На то и ТОРС, чтобы ни хрена не помнить'
- Что пьёшь, водку? - поинтересовался Сергей, вытянув шею и бесхитростно заглянув в его бокал. - А я, можно сказать, вообще не пью.
Илья пожал плечами.
'А чего тогда сюда припёрся?.. А, понятно, - подумал он, - серый кардинал прислал. Мария на больничной койке, так он тебя направил. Ни часа без присмотра! Задолбали, блин!... Ну-ну, давай, попробуй, расколи меня, толстый'
- И не пил никогда, - как-то смущённо сказал Горшечкин. - Да ты помнишь, наверное. Вы ещё всё время надо мной смеялись, сосунком называли. Теперь, как видишь, я уже далеко не сосунок, а пить так и не научился. Ну, разве что виски с тоником и со льдом иногда. Но льда и тоника побольше кладу, чтобы градус понизить, и не так противно сивухой воняло.
- Кто - мы? - Илья удивленно взглянул на Сергея - парень говорил что-то совершенно непонятное. - Кто тебя сосунком называл? Ты о чём вообще?
- Ты что, Илья, правда, что ли не узнал меня? Да Серега я Горшечкин, Ленки Зарубиной брат. Двоюродный.
- Ленки?.. Зарубиной?.. Двоюродный? Да хоть бы и родной, не знаю я никакой... - Илья вдруг осёкся.
Как он мог забыть?! Ленка Зарубина - это же его первая школьная любовь! Впрочем, какая там к чёрту любовь. Дружили, затем дружба стала перерастать во что-то более интересное и конкретное. Поцелуи, ласки, легкий петтинг, неудачная попытка секса (им не дали тогда - Ленкины родители пришли не вовремя и совсем некстати). А потом Зарубины уехали из Лебяжьего в Полыноград (как тогда говорили - в город), и они расстались навсегда. Вообще-то могли и встретиться. Окончив школу, Илья тоже уехал из родного 'рыбачьего поселка' - поехал поступать в Полыноградский университет и остался там жить. Но с Ленкой они так ни разу и не пересеклись, видимо, не судьба...
А у Ленки был брат, точно!
Однажды (это было во время летних каникул после окончания девятого класса), когда их компания: три парня и две девчонки - все одноклассники - пошли купаться, загорать и дурачиться на Полынку, Ленка привела с собой розовощёкого увальня примерно одних с ними лет и представила, как своего брата. Парень назвался Серёгой, в то лето он приезжал в Лебяжье к Зарубиным на каникулы, кажется, из Полынограда. И, кажется, тоже девятый окончил. Или восьмой?..
- Что, вспомнил? - широко улыбнулся Сергей.
Илья кивнул. Спросил скорее ради приличия:
- Как она?
- Ленка? - зачем-то переспросил Горшечкин. - У Ленки всё хорошо, она в Норвегии. Замуж вышла и уехала. Он-то сам русский, но бизнес у него там, в Норвегии... - помолчав, добавил: - Вроде любят друг друга.
- Понятно. Ну что сказать, рад за неё, - кисло улыбнулся Илья и сделал хороший глоток из бокала. - Переписываетесь?
- Ну... так, - неопределенно пожал покатыми плечами Сергей. - Раньше чаще, теперь... - он не стал договаривать, отвёл глаза в сторону.
