Онтологические мотивы

гандлевский в центре с ношей стеклотары
кенжеев на пути в полутатары
бог синтаксиса слава словаря

и надо всем священный реет прах
в застолье муз наш депутат из ранних
сопровский первый вечности избранник
у матери-отчизны на руках

Палимпсест

однажды мир который был исчез
в сети координат в ее деленьях
от силы оставался как бы лес
но без животных неба и деревьев

не соловьи совсем или цветы
в том прежнем ради запаха и пенья
но он исчез и в нем исчезла ты
ты в нем жила для нужд исчезновенья

и я в воображаемом лесу
пока навеки не иссякла сила
стал богом и решил что всех спасу
по памяти все воссоздам как было

есть время правды и мое пришло
на результат гляжу едва не плача
как все печально вышло и смешно
лишь соловьи или цветы удача

в повторном мире пасмурнее днем
и тягостней чем ночью было в старом
а что до неба лучше мы о нем
и разговора затевать не станем

нет выхода иначе как терпя
существовать и смерть копить по крошкам
а то что в этом мире нет тебя
быть может знак что не было и в прошлом

в толпе задетый невзначай плечом
теперь от встречных отвожу глаза я
они поймут кого винить и в чем
когда весь мир померкнет исчезая

«подросток которым я рос оказался не мной…»

подросток которым я рос оказался не мной
в обличии чьем я ступил на волокна каната
его траектория с общей свернула когда-то
в ночную из смежных вселенных а я из дневной

мы оба другу другу наружный мороз по стеклу
в ту зиму прозрел и родным написал из сибири
про след ампутации в месте где раньше любили
и юности к взрослому остову не пристегну

сорвавшийся в бездну он рос получается зря
но слишком успешны в тропических сумерках прятки
не оба же мы уроженцы одной свиноматки
лесов и просторов где вольно так дышит ноздря

еще под вопросом который природе урод
дороже притворный призер или выбывший честно
в архив под канатом ночная судьба неизвестна
науке чью смерть одолжили чужой не умрет