Лишь бы не сминали их ногами в контейнере таджики-дворники. Не завалили бы мусорной дрянью жильцы.
Но и дома держать их не могли.
Вещи прятались по квартире. Спустя год, а то и два, появлялись. Выкатился из-за холодильника крошечный каучуковый шарик.
***
Грязь на кладбище была удивительно похожа на ту, рыжую, с Ебун-горы. Захотелось упасть и вжаться в неё лицом.
***
Запойным он себя не считал. Никогда не пил больше недели. Не чаще раза-другого в месяц.
Когда обрывки потных кошмаров отступили и шорохи за дверью перестали нагонять ужас, он включил телефон.
Тот сразу зазвонил. Точно только и ждал этого.
– Хы-э... - выдохнул в трубку.
– Привет, - буднично сказала мембрана.
Голосом б ы в ш е й.
– Ах-м...
– С тобой всё в порядке?
– Сейчас почти да... - вернулась, наконец, речь. - Как ты?
Молчание.
– У меня всё нормально.
Опять молчание.
Неожиданно вспомнил - остро, выпукло - распахнутое окно и рабочих на крыше. Грохот листов, молотков, трамваев...
– Десять лет прошло...
– Двенадцать, - сказала она.
Никаких шорохов и тресков в телефонной трубке. Почему о них так любят писать в книжках...
Ничего. Тишина. И голос.
– Я замужем. Детей нет.
Вытянул из мятой пачки сигарету. Пачка упала на пол, оскалилась жёлтыми фильтрами. Похожа на лошадиный череп.
– Ты счастлива?
Тишина.
– Нет. Всего лишь благополучна. А ты?
Прикурил. Кашлянул.
– Да. Но - нет.
В трубке тишина.
Никаких помех.
Кроме одной.
Машенька
Завтракали на террасе. У тарелки с сырниками стояла любимая кружка Машеньки - с Винни-Пухом и Пятачком по бокам. Над сырниками вился пар.
Устроившись поудобнее на стуле, Машенька заглянула в кружку.
–«Несквик»? - подняла глаза на бабушку.
Бабушка развязала фартук, села рядом.
– «Несквик», «несквик». Мама три пачки в сумку уложила. Куда столько? Вот после обеда к Салтыковым сходим, помнишь, у них ещё собака чёрная живёт, и козочки две. Насчёт молока договоримся с ними, будешь по утрам козочкино пить. Оно-то получше твоего «несквика» будет, пополезнее...
Привлечённые запахом варенья, на террасу прилетели несколько ос. Беспокойно звеня, принялись вычерчивать зигзаги над столом. Машенька втянула голову в плечи и спрятала руки под стол.
– Кыш! кыш! Налетели, с утра пораньше! После завтрака тюль найти надо, повешу от них, - бабушка встала, и вооружившись сложенной в несколько раз газетой, ловко, на лету, посшибала ос на пол и (Машенька отчётливо расслышала хруст) раздавила их тапком.
– Осы плохие? - спросила Машенька.
– Опасные. Ужалить могут, больно будет... - бабушка вымела трупики на крыльцо и прикрыла дверь. - Чтоб ещё не налетели...
– А пауки?
–Что пауки?
– Плохие? Или опасные? Пауки кусаются?
– Пауки хорошие. Они мух ловят, комаров всяких. Пауков обижать и убивать нельзя, примета плохая... Если их не трогать, то и они тебя не тронут.
Машенька задумалась.
– А как же Муха-Цокотуха? Ведь её паук схватил и хотел съесть. А муха-Цокотуха-то - хорошая!
Бабушка тоже задумалась.
– Так ведь это сказка! В сказках мухи хорошие, а на даче - плохие. Одна зараза от них, да спать днём мешают.... Ты ешь давай, вроде больше не летает никто.
– А где деда? - вновь приступив к завтраку, поинтересовалась Машенька.
– Отец, иди завтракать! Стынет всё! - звонко крикнула бабушка, подняв лицо к деревянному,в тёмных пятнах от сучков, потолку.
Скрипя ступеньками - в одной руке очки, в другой толстая книга, страницы заложены пальцем, - спустился со второго зтажа деда Саша в белой майке и синих штанах.
– Деда, опять ты позже всех! Тебе что, особое приглашение надо? - копируя строгую интонацию воспитательницы Ирины Васильевны, нахмурила брови Машенька.
Бабушка рассмеялась. Деда шутливо погрозил пальцем, и потрепав внучку по светлым и лёгким волосам, уселся на своё любимое место - спиной к окну и боком к выходу. Раскрыл книгу, надел на кончик носа очки, нащупал тарелку с сырниками, придвинул, пальцами вытянул один и, не отрываясь от книги, начал жевать, смешно шевеля усами.
Вся терраса была расцвечена яркими пятнами - солнце пробивалось сквозь листья яблонь.
Позавтракали.
Дед поднялся на второй этаж.
Бабушка собирала со стола посуду.
Машенька, оттопырив губу, поджала левую ногу и пропрыгала к двери. Толкнула ее с усилием и выскочила на крыльцо. В четыре прыжка спустилась по ступенькам.
На светлом линолиуме дорожки увидела скрюченную, слабо шевелящую лапами и крыльями осу.
