Все вместе они стали упражняться в стрельбе, ходить строем и распространять «Русский порядок» газетку, излагающую убогие соображения своего фюрера, электромонтера по образованию, языком караульного устава.
Баркашовцы маршировали по московским улицам, эпатируя прохожих стилизованной свастикой на рукавах. Это было в диковинку и одновременно шокировало. О «коричневой угрозе для молодой демократии» дружно заговорили газеты. Президентская администрация засучила рукава. Издала указ о борьбе с проявлениями фашизма и политического экстремизма. Стали бороться, а получился пшик. Но не потому, что «коричневые» нарастили силу непреодолимую. Наоборот, в начале 90-х РНЕ, весьма малочисленное, абсолютно не имело массового влияния. С кем и зачем, спрашивали правоохранительные органы, тут бороться: было бы болото, а черти найдутся.
Среди сегодняшних фашиствующих бесенят не видно пока ни силы, ни фигуры, которая могла бы соорудить из наличного материала здание диктаторского режима, соглашался директор ВЦИОМа Юрий Левада. (Хотя и предупреждал: «Материал этот опасен, только собранный воедино, превращенный в некую конструкцию».)
Тогда ни о какой «конструкции» не могло и речи идти. Подлинные силы и возможности РНЕ проявились в дни октябрьских событий 93-го. Баркашов смог поставить на «защиту» Белого дома чуть более ста боевиков, треть которых даже не состояла в рядах организации. И о самом фюрере впервые по-настоящему узнали только благодаря неразборчивому в связях Руцкому.
4 октября, день захвата Белого дома, стал последним для РНЕ. Баркашовцы смогли уйти подземными ходами. Опасаясь репрессий, они попрятались кто где мог. Сам Баркашов и его первый заместитель Алексей Веденкин (впоследствии он сыграет ключевую роль в сделке Березовского), прихватив с собой нескольких братков из казанской группировки, отправились в Брест, чтобы эмигрировать на Запад. Но что-то у них разладилось. и Баркашов вернулся. В декабре его арестовывают в одном из подмосковных военных госпиталей.
Когда фюрер вышел на свободу по амнистии, соратники обвинили его в «трусости и предательстве». Движение, и без того малочисленное, раскололось на несколько карликовых группировок. К середине 1994 года РНЕ фактически перестало существовать.
Не менее драматичными были те дни и для Березовского. В сентябре 1993 года автостоянки «Логоваза» трижды подвергались нападениям бандитов. Забросали гранатами и расстреляли из гранатометов его машинные парки в Крылатском и на Хорошевке.
Весной 94-го с дверной ручки в квартире Березовского сняли гранату. В июне бизнесмен чудом остался жив, когда рядом с его 600-м «Мерседесом» взорвался начиненный взрывчаткой автомобиль. Через неделю в окно подконтрольного ему «Объединенного банка» влетела бомба…
Свое спасение от неминуемой гибели Березовский нашел у высоких покровителей, прежде всего у Коржакова, Сосковца и друга «семьи» Юмашева. Последний помог «застолбить» ОРТ. Коржаков подарил «Сибнефть», чтобы, по его словам, «финансировать убыточный телеканал». Сосковец вывел на финансы компании «Аэрофлот Российские международные авиалинии», годовой оборот которой составлял 1,5 миллиарда долларов. Чем БАБ их покорил разговор отдельный. Ниже разговор пойдет об одном лишь гешефте, связанном со «сравнительно честным отъемом» «Аэрофлота».
Итак, летом 1994 года совет директоров «Аэрофлота» назначает «АвтоВАЗбанк» уполномоченным по ведению счетов и расчетов. Решение более чем сомнительное, если учесть, что в то время этот банк, подконтрольный БАБу, нес убытки в 7,6 миллиарда рублей и еще имел просроченных долгов на 35 миллиардов. Главными регулировщиками для аэрофлотовских миллионов выступили два человека. Тогдашний директор авиакомпании В. Тихонов: взамен он рассчитывал (и напрасно) сохранить руководящее кресло. Другой – Е. Ленский, помощник Сосковца, выступивший на собрании в поддержку БАБа.
На первый взгляд для Березовского все складывалось довольно удачно. Но вдруг обнаружилось обстоятельство, которое грозило свести на нет все усилия взять финансы «Аэрофлота» под свой контроль. Оказалось, что уже несколько лет разрабатывается проект по внедрению новейшей автоматической системы «Сирена-3». Эта система, в отличие от действующей «Сирены-2», должна была не только обеспечивать сервис для авиапассажиров, но и регулировать все финансовые и информационные потоки «Аэрофлота», делать их прозрачными, доступными для всех акционеров. Такой технический прогресс, разумеется, был омерзителен БАБу. Он попытался свернуть проект, но натолкнулся на сопротивление крупнейшей международной компании IBM, которая, по сути, была и акционером, и генеральным подрядчиком «Сирены-3». Бодаться с ней все равно как теленку с дубом. Тогда-то Березовский и замыслил свой гешефт, в котором главным его ходом стал «акт найма» упомянутого выше Алексея Веденкина, второго человека в РНЕ.
Веденкина, думаю, многие еще помнят. Это он в своем скандальном интервью, данном 2-му каналу телевидения, заявил, что не прочь лично пустить пулю в затылок известному депутату-демократу. Вообще-то Веденкина можно было б назвать типичным, авантюристом, не обладай он патологической страстью к нацистской атрибутике, бравурным маршам третьего рейха и пространным беседам об особой миссии белокурой бестии.
Окончил среднюю школу, отслужил в армии. Поступить в институт не смог. Трудовую биографию начинал в середине 80-х как агентурный сотрудник МУРа. Предметом его работы была тусовка гомосексуалистов, традиционно коротавшая время в скверике у Большого театра. Оттуда он резко пошел вверх. По словам его муровского куратора, Веденкин смог втереться в доверие к сутенеру, который поставлял мальчиков высокопоставленным лицам (одно из них, говорит, входило даже в состав Политбюро).
Дошлого юношу, очевидно, заметили и оценили на Лубянке. И в августе 1991 года. в начале перемен и смутных времен, он неожиданно оказывается во главе Службы безопасности комендатуры зданий ЦК КПСС на Старой площади. В сентябре 91-го Веденкин лично описывал бумаги и вещи начальника управделами ЦК КПСС Николая Кручины, выбросившегося из окна.
За два последующих года он приобретает многочисленные связи среди высокопоставленных лиц в президентской администрации. В частности, его знакомят с главным телохранителем страны Коржаковым. Веденкин настойчиво предлагает начальнику СБП собранный (или сфабрикованный) им компромат на чиновников и политиков. Бывший сотрудник СБП, пожелавший остаться неназванным, вспоминает, что Коржаков довольно скоро пресек «домогательства странного сексота». Но, по его утверждению, Веденкину грешно обижаться: в приемной шефа безопасности он познакомился и сошелся с Березовским, постоянно там отиравшимся.
БАБу была уже известна в общих чертах история с побегом Веденкина и Баркашова за рубеж (просветили сотрудники СБП). Не составляло для него секрета и то, что его новый знакомец, вернувшийся из вынужденной эмиграции, был назначен начальником производственно- хозяйственного подразделения РНЕ. Веденкин, по словам очевидцев, показывал Березовскому доверенность на «право подписывать от лица РНЕ хозяйственно-коммерческие договора», подписанную Баркашовым.
Березовский человек не брезгливый, когда на кону стоят его шкурные интересы (вспомним известный факт: как-то, выполняя очередную «миротворческую миссию» в Чечне, БАБ снял со своей руки золотой «Ролекс» и подарил часы отморозку Салману Радуеву). И Веденкин не мог не приглянуться проницательному бизнесмену: авантюрист до мозга костей, профессиональный провокатор и уж очень развращен привычкой шикарно жить. В голове БАБа созрел план.
Азбучная истина: если конкурента нельзя купить (убить), его надо скомпрометировать, сделать изгоем в глазах приличных людей. Но как это сделать, если в корпорации IBM не воруют, взяток не берут, а западные СМИ стоят слишком дорого, чтобы протолкнуть туда «липу»? Березовский решает сыграть на фашистской угрозе на этом первостатейном жупеле для всех демократических стран. Беспроигрышный ход.
Гешефт готовился исподволь. БАБ потряс воображение тщеславного авантюриста перспективой «получить почти даром» новейшую автоматизированную систему «Аэрофлота»,
