В коридоре затопал сын:
- Папа, что так пахнет?
- Мама… - только и выговорил отец. - У неё с детства нюх отшибло. Осложнение после гайморита. Никогда ничего не чувствовала, ничего…
Магиандр кинулся к телефону.
Глава 21
Говорят: оглушен и раздавлен. Что горе вытворяет с человеком. Он сидит как пень. Столбняк. Чего только не лепят, не зная, что сказать.
Но ещё чаще не знают, как помочь. И совсем плохо умеют утешать. Самое ходовое средство - 'ну не надо, успокойся, выпей вот это, жизнь продолжается', - а протягивают воду или водку, перекладывая на невинную влагу лечение многоликой болезни по имени 'горе'. А послать утешителей подальше не всегда удобно. А те, кто знает правильные слова, - редкость.
С Кутузовым и пытались выделывать строго по списку душевной немощи. Он смущался и отворачивался, очевидно, не слишком воодушевленный продолжением жизни. И на поминках, где не пил даже воды, и у следователя, где не он рассказал, а ему рассказали, и даже в университете, куда умудрился явиться на следующий день после похорон. Буквально: пришёл, помолчал в деканате, помолчал в аудитории, пошёл прочь. Студенты последовали примеру.
Сюжет грязновато, наотмашь осложнился: содержание, так сказать, предсмертной записки, выпростанной из пальцев покойницы, стало известно. Мало, земля слухом полнится, - женщина успела надписать конверт! На радиостанцию за уточнениями зашёл молодой следователь с непримиримым лицом, и образ кухни, превратившейся в газовую камеру для анонимщицы, взбудоражил воображение широкой общественности. Простор! А девятый вал параллелей, аллюзий, тропический ливень догадок!
Я не знаю, о чём беседовал с нашим начальством следователь. Я даже боюсь представить себе лица адептов местной истины, привыкших давать зелёный свет анонимкам и понижать зарплату, отменять эфиры, шепчась по углам, сочувственно
вздыхать и поднимать очи к потолку. В офисе воцарилась неслыханная тишь, будто в
отделе писем тоже пустили газ. Может, и пустили какой-нибудь, не ведаю. Подумав, я взяла отпуск.
Стою на Тверской, верчу в руке мобильник и очень сильно хочу позвонить мальчику, оставшемуся без матери, при сумасшедшем отце, а пуще всего - при таланте к сложению слов. Тягостно. Бремя слов. Кутузовым оно вышло невподъём.
Мобильник ожил сам и показал Магиандра:
- Я к вам приеду.
- Я тебя жду. На улице. Пойдём обедать.
- Правда?
- Правда - моя профессия, малыш.
- Посмотрим.
- Имеющий глаза, приветствую тебя.
Глава 22
- Отец пропал, - поделился новостью Магиандр, когда мы заказали. Забыв сахар на блюдце, он помешивал несладкий чай и взглядывал на меня короткими очередями, будто я знаю тайну.
- Ему нелегко.
- Вы не поняли. Он физически пропал. Его нет второй день. В университете предполагают глухое пьянство вдовствующего профессора, но алкоголь абсолютно не его стихия, все в курсе. Водочная мифология выдержит девять и сорок дней, подмену ему поставили, учебный процесс продолжается. Но его дома нет!
- Может, блондинка?
- Я же видел её. Восторженный ребёнок на двухместном мерседесике. Она не по
этому делу. У неё в голове одни мудрые мысли, бабушка, дед-мороз… Даже если он бывает у блондинки, то там скорее всего играют в ладушки. Или гербарий перелистывают.
- Откуда в твои годы?..
- Я же талант, - наконец улыбнулся он. - Слова, слова… На них всё висит, любое знание, любое чувство, вы же знаете. Мне не обязательно целовать девушку, чтоб узнать, какие книги она читала. Так и с этой блондинкой. Редкий тип, но, возможно, возрождающийся. Я бы сказал, она классная.
- Успокоил, конечно. А что ты думаешь делать? Как искать будем? Объявление дадим?
- Ценю ваш светлый юмор. А ещё лучше - прямо по вашему радио. На радость современникам! Вас ещё не уволили?
- Я в отпуске. Проветриться надо.
- Жаль. Что в отпуске, жаль. Вам бы сейчас на просторе, в отсутствие анонимного внимания к вашему творчеству, забабахать такие передачи можно было!..
- Магиандрик. Мы с тобой теперь так повязаны, что лучше бы так не шутить. Она была. Она твоя мать. И мы понятия не имеем, почему она это делала.
- Не обманывайте! - вскрикнул сын. - Вы всё прекрасно понимаете. Вы столько лет возитесь со словами, людьми, чувствами - ясно же…
Он удержал наплывшие слёзы, сглотнул, покашлял, чтобы выглядело натурально. У меня душа рвалась, и погладить его хотелось, но гордый ребёнок боролся сам.
- Представляете… воровать по конторам бланки… делать копии, десятками, а у нас дома нет копира, значит, делать это где-то, страшась быть рассекреченной… И не в уличном киоске, понятно же. Учиться разным почеркам, измышлять различные
человеческие стили, хоть она и филолог по образованию, но… Следить за абзацным членением… Отец ещё в молодости просто затерзал её этим абзацным… Как, собственно, и меня. А я учил это членение на Библии! О-о-о… - К счастью, Магиандр заплакал по-настоящему, не скрываясь и не щадя моих ушей.
Через полчаса, обсохнув после умывания под холодным краном, юноша сказал:
- Говорите. Что вы чувствуете? Что думаете?
- Я думаю, он, не желая травмировать сына, ищет деньги на починку своей
возлюбленной книги. Возможно, с помощью блондинки, но вряд ли. Я полагаю, он что-то придумывает сам. Теперь ты.
- Я думаю, он ищет деньги любым способом. Вы.
- Я тоже думаю так. Определи, пожалуйста, любой способ по Кутузову-старшему. Ты.
- Любой способ есть любой способ. Он же оголтелый. Он уверен, что цель оправдывает средства. Он материалист, атеист, а в прошлом, как вы своевременно просветили меня, новый советский человек. Он гордец, но латентный, он способен уважать права человека, пока не нарушены его принципы. Вы.
- Уважать до принципов готов любой дурак. Он ведь не дурак? Ты.
- Нет, конечно. Не дурак. Он умный. Он умеет быть хитрым. Только извлечь из него чувства и коммуникативные навыки можно только экстримом. Вы.
- Экстрима в избытке. Ему все поверили, что жена… сама, случайно?..
- Кажется, все. Боже мой!.. Неужели вы думаете, он скрывается от невысказанных подозрений в
