- Я иду на остановку встречать вас, - отчетливо сказал П.
И они встретились. Он отвел ее в свой дом, посадил на диван, дал в дрожащую руку маленькую рюмку с настоящим коньяком, принес расческу, раскладушку, одноместный спальный мешок, перину и гитару.
- Вы всё завтра мне расскажете, если захотите, а сейчас ложитесь в этот мешок, я вам песню спою.
И спел тихую песню под гитару. Женщина, застегнутая в пуховый спальник, на толстой удобной перине, с крошкой коньяка в крови и тихой песней в душе - уснула через минуту крепчайшим из своих лучших снов. П спал на диване. Всё было тихо-тихо.
... - Ах, какая идиллия. Ах, как стоит жить, когда такие люди в стране родимой есть! - издевался над Ли ночной попутчик.
- Конечно, - кивнула она, не обращая внимания на его интонацию.
- И ему не пришлось потом вздрагивать по ночам, вспоминая вас!..
- Не знаю.
- Ах, вы и от него смотались!
- Что-то я от вас устала...
- Это от неблагодарности. Я вас, можно сказать, почти вылечил, а теперь вы отталкиваете честную руку хирурга.
- Нет, в самом деле, не расстаться ли нам с вами
на полдороге?
- Дорогая Ли, нет ничего невозможного. Кроме невозможного.
- А если я уже все равно выбрала путь? - храбро предположила Ли.
- Я еще поверить в это должен, а со мной такое редко случается. Очень редко.
- Мистер Фер. Я свободный человек. Учтите.
Салон троллейбуса наполнился зловонным зеленоватым дымом. Похолодало. Ли вздрогнула, но вовремя вспомнила, что она все-таки ничего не брала из его рук, ничем не обязана, а разговорчики не имеют необратимой силы.
- А если я дочитаю нашу бордовую книжечку, скажем, не вам, а вашей дочери? - ехидно осведомился ночной попутчик, усердно задымляя троллейбус всё более густыми выбросами.
- А наплевать. У нее свой путь, и не пытайтесь воззвать к моему материнскому сердцу. Не на ту
напали.
- А если я выкуплю вас? Хотите, я навсегда прекращу ваши круги, хотите, вы никогда больше не вернетесь? Ведь вы так устали! С вас достаточно.
- Милосердный вы мой! - рассмеялась Ли в глаза Люциферу.
- Нет, в самом деле! У вас никаких перспектив. С вами всё ясно. Вы ж сами видите: пройдя все свои дороги по сотне раз каждую, вы все равно возвращаетесь
и не можете вырваться. Всё. Хватит. Не ерзайте. - Он уже почти приказывал Ли.
Она весело посмотрела на ночного попутчика, вспомнив народную мудрость про 'не зови черта - так он и не придет'.
- Тогда чем же я вас накликала на самом-то деле?
- Я всегда навещаю таких упорных, заклиненных
на чем-нибудь. Они самые утомленные, их легко переманить. Они как двоечники, решающие одну и ту же задачу тысячу лет, и всё никак.
- А если я решила уже свою задачу? - Ли старалась не обращать внимания на усиливающийся смрад.
- Я знал бы, - самоуверенно сказал ночной
попутчик.
- Откуда же? Это ведь в душе происходит.
Сначала-то...
- А вы отдайте ее мне, и я проверю - произошло ли там то, что вы говорите.
- А вы опоздали.
- А вдруг нет?
- Да точно же, голубчик. Вы сами посмотрите в свою книжку-то! Там написано. А вы собственным глазам не верите...
- Мало ли что в книжках пишут! - обронил обиженно Люцифер.
- Всё, - сказала Ли, - я решила. Вы уходите,
а я сама теперь разберусь.
- Ага, сейчас. Вы еще можете попробовать перекреститься, чтоб я внезапно сгинул. Начитались агитпропа, сударыня.
- А что - не помогает?
- Попробуйте.
Ли перекрестилась, но исчезли только дым и смрад. Сам ночной попутчик целехонек сидел на диванчике
и ехидно смотрел в глаза Ли.
- Понятно, - сказала Ли. - Просто дьявольское упрямство...
- Я продолжу? Или вы?
- Я. А вы молчите. Врун. Я отказываюсь от вас.
В салоне троллейбуса запели птички.
Ночной попутчик сидел и смотрел в глаза Ли. Не отводя взгляда, она сказала:
- Рассказ про Р.
***
Алфавит: Р
- Рыбки уснули в саду-у-у-у! Птички затихли в пруду-у-у-у! - умильно вытягивал пьяный под сосной. Вечерний лес посвежел, насторожился, приготовился к ночи, и последний посетитель, напрягая свои вокальные и вестибулярные, пытался проникнуться дыханием сумерек и посоответствовать настроению окружающей природы.
Ворота парка уже закрыли, сторожа проверили каждый куст и успокоенно пошли откупоривать заготовленные емкости с истиной.
Бродяга выполз из-под корней векового дуба, стряхнул маскировочный мох, листья, травинки - и пошел к сосне, послушать про рыбок.
Пьяный вокалист обернулся на шаги:
- Ты кто? - немного трезвея, спросил он.
- Я из-под дуба, - ответил бродяга пьянице.
- А... Ну садись. Я её люблю больше, - пьяница показал на вековую сосну, под которой только что пел себе колыбельную.
- Красивая, - кивнул бродяга.
- В ней все прекрасно. И лицо, и одежда, и мысли, и хвоя, и маленькое дупло.... - и он внезапно разрыдался.
Бродяга посмотрел на дрожащие плечи пьяницы и легко позавидовал его романтизму.
- Плачешь! - с грустной завистью в голосе сказал бродяга.
- А ты не хочешь? - участливо спросил сквозь слезы пьяница.
- Нет, спасибо. У меня от слез щеки щиплет, а до воды тут далеко. Да и темно уже.
- Тебя послушать, так плакать стоит лишь по утрам в мраморной ванной на даче, - трезво вывел пьяница.
- Там я плакал ежедневно...
- Плакал бы? - уточнил пьяница.
