пятой части нормы), стало еще заметнее, когда в небе послышался шум мотора и над отрядом появился самолет. В голову отряда был брошен вымпел, в котором руководитель боеоперации Масловский написал: «Направление вами взято правильно, бандстановище в 12–15 километрах».
Несколько обидело командира отряда то, что Масловский упрекнул их в медлительности. Ну что ж, видимо, он не знал, как у них плохо обстоит дело с транспортом и водой. Насторожило и появление самолета перед самым боем: бандиты, безусловно, догадаются, что в такую глушь самолет зря не прилетит — теперь они предупреждены о появлении отряда.
Ничего этого он, конечно, никому не сказал, а, собрав экстренное совещание командиров, поставил конкретную боевую задачу.
Начальник сковывающей огневой группы командир дивизиона Воробьев должен стремительно наступать с севера и северо-запада; начальник ударной группы кавалерийской атакой сабельным фланговым ударом с северо-востока завершает разгром банды.
Усилив головное охранение отделением под началом командира взвода Бабичева, в 8.30 выступили на сближение.
Через полчаса из-за сопки по головному охранению был сделан басмачами первый выстрел.
Донеслось ржание раненой лошади, редкая ружейная и пулеметная стрельба.
Командир отряда пришпорил коня, направив его на юг, откуда доносилась стрельба, в низине спешился, для личной рекогносцировки поднялся на гребень сопки, послав несколько западнее командира огневой группы Воробьева.
Все та же картина открывалась перед командиром полка Масленниковым: до самого горизонта песчаные перекаты, видимость не далее чем на тысячу метров. Огневой рубеж виден, как ряд сопок, покрытых саксаулом. До переката песчаные сопки и ямы образуют мертвое пространство, в котором можно укрыться даже на коне. На отдельных скатах господствующих сопок видны точки — басмачи, сидящие в хорошо укрепленных окопах.
Подошел вернувшийся из рекогносцировки командир огневой сковывающей группы Воробьев, доложил командиру полка:
— Правее нас сильно пересеченная песчаная местность с перекатом, протянувшимся с востока на запад. Параллельно нашему движению на расстоянии тысяча — тысяча двести метров тянется возвышенность с севера на юг, упирающаяся в перекат…
Снова короткое совещание, командиры подразделений по результатам рекогносцировки получают боевой приказ:
— Басмачи, судя по выстрелам, занимают огневой рубеж к югу от нас на расстоянии тысячи двухсот метров. Отряд Классовского наступает с юга и юго-востока. Отличительный знак доброотрядцев — белая повязка на левом рукаве. Сковывающей огневой группе товарища Воробьева ставится задача энергичным наступлением на юг подавить огневое сопротивление противника, уничтожая его и отбрасывая на восток. Ударной сабельной группе Самохвалова продвигаться уступом слева, выходя во фланг банде с северо- востока. Оставшемуся ручному пулемету — мой резерв — продвигаться за командным пунктом. Медпункт по мере продвижения идет за КП. Мой командный пункт — на левом фланге сковывающей группы.
К девяти тридцати отряд уже был развернут в боевой порядок.
Командиру отряда с командного пункта было видно, как пулеметчики, сбив басмачей с первого рубежа, начали продвижение дальше, но были встречены сильным винтовочным огнем со второго рубежа. Через связного Масленников отдал приказание вести огонь из станкового пулемета, с удовлетворением отметил про себя, как бойцы с ручными пулеметами под его прикрытием продолжали накапливаться перед вторым рубежом.
Прискакал связной из группы правофлангового наблюдения, доложил:
— Нас обошли справа. До пятидесяти конных басмачей развертываются в атаку, с огневого рубежа их прикрывают до двадцати — тридцати винтовок.
Отметив, что и лобовой огонь по бойцам отряда, штурмующим второй рубеж, значительно усилился, Масленников приказал:
— Ручному пулемету из резерва, продвигаясь уступом справа — сзади до тысячи метров, обеспечить прикрытие отряда от внезапного нападения басмачей.
Развернувшиеся веером бандиты, гикая, с клинками наголо бросились было во фланг отряду, но стали поворачивать обратно, некоторые слетели с седел, падая вместе с лошадьми, поднимая пыль, взметая песок.
Разрывающее душу предсмертное ржание, крики, гиканье, строчки пулеметных очередей, винтовочная трескотня — все это слилось воедино, в привычные звуки боя, много раз входившие в его жизнь за последние четырнадцать лет.
«Вот и первый тяжелораненый», — подумал командир отряда, увидев, как боец Караульный, схватившись за живот, скорчился от боли. К нему подбежал лекпом Павликов, задрав гимнастерку, стал бинтовать. Доносился голос Караульного:
— …Сволочи, не дали… Шел… Хотел драться… — Пробегавшим мимо бойцам крикнул:
— Докажите, ребята!..
Стиснув зубы, отгоняя от себя мысль о том, сколько еще будет сегодня раненых, таких же вот молодых, едва оперившихся ребят, а сколько навсегда останется в этих песках, командир отряда напряженно следил за развитием боя, передвижением от сопки к сопке своих групп.
Второй рубеж басмачей был взят, но не известно никому, сколько осталось еще рубежей, насколько они укреплены басмачами, какие сюрпризы в этом ожесточенном бою приготовили ему Ахмед-Бек и Дурды-Мурт.
Приказав сопровождавшему его радисту Шаймарданову связаться с Классовским, продиктовал текст радиограммы:
«Наношу удар с севера — северо-востока и северо- запада. Энергично наступайте. Слышу ваши выстрелы, разрывы гранат».
— Кравченко, — окликнул он артиллериста дивизиона, — что с ударной группой?
— С Самохваловым связь потеряна, — ответил Кравченко. — Выставленный на расстояние зрительной связи ваш коновод красноармеец Чебанок докладывает, группу не видит.
— Поезжайте лично, найдите ударную группу, потребуйте держать непрерывную связь со мной, прикажите связных использовать по назначению. Атаку начинать по красной ракете.
Едва Кравченко ускакал, пробираясь низиной в том направлении, в каком должна была делать почти десятикилометровый обход во фланг ударная сабельная группа, подскакал радист Шаймарданов, доложил: «Командир доброотряда запрашивает, что значит «энергично наступать».
— Разъясните ему, — с досадой ответил командир полка. — Запросите, в чьих руках колодец, прибыл ли его транспорт от Докуз-Аджи?
Эта досада от неуместного вопроса Классовского перешла в тревогу, когда с той стороны, где должна была накапливаться для атаки ударная группа, донеслись крики «ура», беспорядочная винтовочная стрельба. А голову его уже сверлила мысль: «Что там? Я же приказывал атаковать по сигналу красной ракеты! Еще не время! Заняли всего лишь третий рубеж басмачей и неизвестно, сколько их будет при такой глубоко эшелонированной обороне! Но может быть обстановка позволила нанести внезапный удар? Самохвалов — опытный командир. С ним секретарь партбюро Быба, так хорошо зарекомендовавший себя во время марша. Туда же выехал и начальник штаба. Не должно быть ошибки. Но почему, не поставив в известность его, командира отряда, атаковала ударная группа? Послали связного, и тот не доехал?»
Третий огневой рубеж басмачей с разбросанными по склонам окопами и стрелковыми ячейками был взят. Резко чувствовалось отсутствие воды. Масленников видел, как пулеметчики расчета Кузнецова меняли воду в кожухе, пожертвовав ее для «максима» из своих фляг. Бой длился уже три с половиной часа. Командир отряда до сих пор не знал, что с ударной группой.
Басмачи под прикрытием сильного винтовочного огня с четвертого рубежа занимали настолько удачные позиции на господствующих сопках, что могли бить даже по переползающим. Зной становился нестерпимым. Масленников видел, как пробегавший по склону сопки боец упал в полуобморочном состоянии с пулеметом в руках и, только полежав несколько минут, с трудом поднялся, пошатываясь и спотыкаясь, снова побежал дальше.
