здесь, у бассейна. Именно по бассейну она тосковала во время отлучек из дома, а когда возвращалась, то именно сюда, к этим своим прозрачным пенатам. В купальне она отыскала пару трусов для гостя, и они поплавали вдвоем, невинные, как дети. Затем оделись и прошли газоном к месту, где он оставил машину.
— А вы очень милы, — сказал он. — Неужели никто вам этого не говорил?
И, запечатлев на ее губах легкий и нежный поцелуй, ветеринар уехал. Мать и дочь встретились только в четыре часа дня, когда Нерисса спустилась к чаю, обутая в две левые туфли — черную и желтую — и крикнула с ходу:
— Мама, мама, я нашла, наконец, человека, за которого хочу замуж!
— Неужели? — вопросила миссис Перанджер. — Кто же сей верх совершенства?
— Его зовут доктор Джонсон, — сказала Нерисса, — он ведает новой ветеринарной лечебницей на Четырнадцатом шоссе.
— Но, друг мой, — сказала миссис Перанджер, — не можешь же ты выйти замуж за ветеринара!
— Он называет себя специалистом по гигиене животных.
— Омерзительно! — сказала миссис Перанджер.
— Но, мама, я люблю его. Я люблю его и непременно хочу за него замуж.
— К черту! — сказала миссис Перанджер.
И в тот же вечер позвонила мэру города и попросила к телефону его жену.
— Говорит Луиза Перанджер, — сказала она. — Нынешней весной я намереваюсь предложить новую кандидатуру в клуб «Тилтон» и подумала о вас.
В телефоне раздался прерывистый вздох: у жены мэра, должно быть, закружилась голова. Было бы отчего! Убогое помещение, неприветливые официантки, скверная кухня. Откуда же эти тысячи, жаждущие сделаться членами клуба?
— Но только имейте в виду, — продолжала миссис Перанджер, — я человек деловой, услуга за услугу. На Четырнадцатом шоссе открылась ветеринарная лечебница. Так вот, я хочу, чтобы она закрылась. Ваш муж, верно, может найти предлог, придраться к какому-нибудь административному нарушению или еще что… Словом, ему лучше знать. Если поговорите с мужем о ветеринарной лечебнице, я доставлю вам список членов клуба, чтобы вы наметили себе остальных поручителей. Примерно в середине сентября я приглашу вас к себе на ленч. До свидания.
Нерисса чахла, чахла и умерла. Ее похоронили на кладбище епископальной церквушки — той самой, в которой красовался витраж, подаренный семьей Перанджер в увековечение памяти деда. В трауре миссис Перанджер выглядела еще величественнее, в ней появилось нечто патрицианское, и, выходя из церкви, она всхлипнула и произнесла во всеуслышание: «Она была так обаятельна, так невозможно обаятельна!»
Однако миссис Перанджер оправилась от удара и возвратилась к своим обязанностям, которые в это время года заключались в том, чтобы провести собеседование с кандидатками для котильона дебютанток и отобрать наиболее достойных. И вот недели через три после похорон в гостиную миссис Перанджер явилась некая миссис Пентасон с дочерью.
Миссис Перанджер знала, что миссис Пентасон заслужила право на эту аудиенцию. Она много для этого потрудилась — и в госпитале поработала, и организовала посещение театра, и клубные фестивали, и антикварные ярмарки. Тем не менее миссис Перанджер сурово оглядела посетительниц. Она сразу определила, что это за птицы: правила хорошего тона они, конечно, изучают по книгам. Вот и сейчас, верно, перед тем как идти к ней, вызубрили наизусть главу о том, как надлежит пить чай в гостях. Когда они спят, им снятся приглашения: «Мистер и миссис Уильям Пейли имеют честь просить…», а наяву почта доставляет им лишь извещения о частных распродажах, книгу из книжного клуба на пробу да неуютные письма из туберкулезной лечебницы в Техасе, где у них лежит тетушка Минни со своей индивидуальной плевательницей.
Пока Нора разносила чай, проницательный взор миссис Перанджер изучал кандидатку в дебютантки. В комнату явственно доносилось журчание воды в бассейне, и миссис Перанджер попросила Нору прикрыть окно.
— Нынче у нас столько желающих, — говорила миссис Перанджер, — что приходится повысить требования, которые мы предъявляем к кандидаткам. Мы уже не можем довольствоваться приятной внешностью и умением себя держать. Нам нужна разносторонне развитая личность.
Несмотря на закрытое окно, она слышала журчание воды в бассейне, и звук этот странным образом ее обескураживал.
— Вы поете? — обратилась она к кандидатке.
— Нет, — ответила девушка.
— Играете на каком-нибудь инструменте?
— На фортепиано, немножко.
— Что значит «немножко»?
— Ну, немножко Шопена, то есть это было раньше. Тогда я еще играла «Посвящается Элизе». А сейчас я больше играю популярную музыку.
— Где вы проводите лето?
— В Деннис-Порте, — сказала девушка.
— Ах, этот несчастный Деннис-Порт, — сказала миссис Перанджер. — Нынче уже не знаешь, куда и ехать, правда? Прямо податься некуда. На берегах Адриатики кишмя кишит. Капри, Иския, Амальфи загажены вконец. В Аргентарио не сунешься — там эта принцесса голландская. Ривьера набита до отказа. В Бретани холодно и дождливо. Скай, разумеется, очаровательный островок, но еда там никуда не годится. А Бар-Харбор, Кейп-Код и острова превратились во что-то невообразимое.
И снова, словно ветер подхватил этот звук и положил его под самые окна гостиной, до ушей миссис Перанджер донеслось журчание воды в бассейне.
— Ну, а как вы относитесь к театру? — спросила она. — Вы им интересуетесь?
— О да, очень.
— Какие же вы видели пьесы в прошлом сезоне?
— Никаких.
— Вы ездите верхом, играете в теннис и прочее?
— Да.
— Какой ваш любимый музей в Нью-Йорке?
— Не знаю.
— Что вы прочли за последнее время?
— Я прочитала «Ситцевую чуму». Она была в списке бестселлеров. И потом ее еще купили для кино. И еще — «Семь дорог в рай». Она тоже была в списке.
— Можно убирать, Нора, — сказала миссис Перанджер брезгливо, словно рассчитывала, что служанка вместе с полоскательницей и чашками вынесет вон из комнаты и миссис Пентасон с дочерью. Чай был окончен, и миссис Перанджер проводила гостей до двери. Если бы в ее намерения входила жестокость, она бы продержала их некоторое время в неведении, играя на той общечеловеческой слабости, которая заставляет нас всех ожидать от почтового ящика чуда. Вместо этого она отвела миссис Пентасон в сторонку и сказала:
— К моему огромному огорчению…
— Ничего, ничего, — сказала миссис Пентасон, — мы чрезвычайно вам благодарны.
И заплакала. Мисс Пентасон обхватила за плечи свою убитую горем мать и так, в обнимку, они покинули гостиную.
А до ушей миссис Перанджер снова донеслось журчание воды в бассейне. О, как громко, как явственно говорила вода: «Мама, мама, я нашла, наконец, человека, за которого хочу выйти замуж!..»
Как похож этот голос на голос ее дочери! И как нелепо и жестоко ее нынешнее занятие — это «отшивание» миссис и мисс Пентасон! Миссис Перанджер спустилась по ступенькам террасы на газон и подошла к краю бассейна.
— Нерисса! Нерисса! — кричала она, встав обеими ногами на парапет.
А вода отвечала ей одной и той же фразой:
