глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, но руки всё равно дрожали.
'Прости, но я не могу уйти из этого мира. Понимаешь… знаю, ты ничего не поймёшь и всё равно будешь сердиться, но ты же обещала, что примешь любое моё решение. Сейчас мир говорит мне, что нужно идти в Альмарейн, иначе всем будет очень плохо, и я не могу просто сбежать. А ты иди, тебе так будет проще. Не знаю, встретимся ли мы ещё когда-нибудь. Поэтому я должна тебе сказать…'
Здесь несколько слов было тщательно зачёркнуто. Сколько Этель не рассматривала чернильную мазню, ей всё равно не удалось их разобрать.
'Я не врала тебе. Я на самом деле не убивала Сайорана. Не нужен он мне. Мир просто говорит мне, куда идти и что делать, и я иду. Сначала он сказал мне прийти в Морейн, и я пришла. А теперь говорит, что надо в столицу. Я соврала только в одном. Я на самом деле маг времени, и способность видеть прошлое никуда не делась. Я могла бы найти тебя раньше, но решила не искать. Я и девицу ту убила только по случайности. Хотела через неё узнать, где ты (это же ты его убила, да?), чтобы с тобой не столкнуться случайно, но не вышло. Если бы мы не встретились, тебе было бы легче, когда я стану императрицей'.
Этель отложила письмо и снова закрыла лицо руками. Слёз не было — какие уж тут слёзы, разве что льдинки по щекам. Бесполезно было хватать ртом прохладный воздух, чтобы заставить себя читать дальше. Этель понимала, что дальнейшие слова дочери её ничуть не порадуют. Она чувствовала это так же хорошо, как и иголочки холода кончиками пальцев.
Савия тихо стояла рядом, сцепив пальцы у груди. Не по размеру большая куртка висела на ней почти до колен.
'Сначала было очень больно, а потом я злилась. Это из-за тебя убили папу и Риана. Ты могла бы их спасти, но не стала. И я этого уже не смогу исправить — я пробовала, но я не настолько хороший маг времени. Но я попробую исправить то, что ещё можно'.
Этель бросилась снова перечитывать абзац, но на середине усилием воли остановила себя. Никакой пользы от растягивания неприятного чувства, только сердце заколет сильнее.
'Я просто делаю то, что говорит мне мир, а он не может ошибаться. Прощай'.
Письмо обрывалось растёкшейся кляксой, словно Эйрин хотела подписаться, но подвело солнечное перо, и чернила потекли. Она передумала.
- Что мы теперь будем делать? — вторила шуму ветра за окном Савия, когда поняла, что Этель уже долго сидит над письмом с закрытыми глазами.
- Что я буду делать, — поправила её бывшая императрица, не разлепляя век. — Что буду делать я.
В голове — пустота, в воспоминаниях — пустота, никаких дельных мыслей, ни одного слова утешения для самой себя. Этель сложила письмо снова втрое и, не глядя, сунула его в сумку. Упаси Вселенский Разум перечитывать его ещё раз, вот только и оставлять за собой такие следы тоже не годилось. Захотелось выйти на крыльцо и вдохнуть морозного воздуха, чтобы заморозить все эти гадкие обрывки мыслей.
- Что теперь делать? — повторила Савия, как будто забыла все остальные слова.
Этель вздохнула и встала. Смахнула полотенцем крошки со стола, налила воды в чайник — в принесённом вчера ведре осталось ещё много, и точно так же плавал ошмёток сухого листа — и зажгла огонь.
- Думать, — оборвала она очередной тяжёлый вздох Савии. — Думать, вот что.
- О чём? — с надеждой спросила девушка и потянула руки к огню. Слабые белые язычки лизали бока чайника, и когда один едва не коснулся её ладони — Савия отпрянула.
- О чём угодно. О смысле жизни, о бренности материального мира. Три дня… или сколько там мне осталось? Мир же теперь спасён.
Этель замолчала и оттолкнулась руками от стола, словно собиралась встать, но её взгляд замер на далёкой точке на стыке стены и потолка.
- Стой. — Она подошла к окну и отдёрнула тяжёлые шторы, закрытые на ночь.
Этель оперлась руками на подоконник, всматриваясь в тихо шуршащий листьями сад. Утро лениво наступала на него, окрашивая дальний уголок изгороди в светлое. Небо над домами занималось розовым, изрезанным тучами рассветом.
Мир вовсе не казался возродившимся. Возродившимся он был вчера, когда тонкие клейкие листочки тянулись к солнцу, а теперь, после ухода Эйрин, он снова умирал. Как будто бы трещины пошли по старым театральным декорациям. Пни ногой — и развалятся совсем. Этель повернулась спиной к саду, подоконник больно упёрся в поясницу, и единственная фраза никак не хотела облачаться в слова. Потому что не было слов для такой страшной фразы.
- Это не мир её позвал, — произнесла Этель наконец, глядя в пол. Старые доски половиц давно разошлись, и щели между ними забила пыль. Как бы Этель хотела оказаться сейчас этой пылью, чтобы забиться поглубже, ничего не видеть, ничего не знать.
Ничего не чувствовать.
- А кто? — выдохнула Савия. Она уже успела подсесть поближе к огню, вот только руки держала на безопасном расстоянии. Побелевшие от холода пальцы уже не дрожали.
Глупо, но Эйрин столько твердила о мире, о том, что он говорит и куда её ведёт, и ведь ни на одно мгновение в голову Этель не закралось подозрение. Что-то было не так во всей этой фанатичности.
Вселенский Разум никого не берёт за руку, а только наблюдает за происходящим. Когда повстанцы громили Альмарейн, мир даже не вздрогнул. А сейчас вдруг взмолился о помощи?
- Это не мир, это гораздо хуже, — произнесла Этель уже твёрдо, и голос не захрипел. — Я пойду в столицу. Эйрин надо вытаскивать оттуда.
Как назло, в горле заскребло, и она не смогла больше говорить. После приступа кашля во рту остался вкус крови.
Во внутреннем дворе за ночь застыли лужицы, и теперь с приятным хрустом крошились под сапогами Маартена. Солнце уже выскользнуло из-за горизонта и теперь рисовало на дорожках круглых камней причудливые узоры из теней и отблесков льда.
- Народу сгоните на площадь — отбирайте стариков, детей, проверенных жителей, пригласите самых лояльных магов из столицы и предместий, больше не нужно… — Генерал поморщился. — Особый праздник мы устраивать не будем.
- Иностранные послы, их сейчас немного в Альмарейне, но все же… — Секретарь рылся в бумагах, на ходу внося солнечным пером пометки на поля. — Есть пара, придающих, так сказать, вес.
- К демонам. Мы показываем, что возвращаемся к традициям, но не ползем к ним на коленях, а… — Генерал щелкнул пальцами пытаясь подобрать слова, но мысль так и не завершил. — О, мой консул.
Проявив чудеса ловкости, он подхватил под локоть Теро. Тот успел лишь на секунду появиться в проеме одного из выходов и тут же поскользнулся на обледеневшей ступеньке. Помощь Маартена подоспела вовремя
- Судя по вчерашней рубашке и помятому виду, мой консул, ты либо не спал, либо у тебя проблемы с прислугой.
- Ваш консул занимался делом, — скривился Теро, внешний вид которого действительно позволял отнести его к завсегдатаю кабаков, не возвращавшегося домой третьи сутки. Сказать об этом Теро в лицо не решался никто кроме Маартена: в последнее время подобные замечания нервному консулу могли дорого стоить. — Да. Кроме меня никто не удосужился снять с охраны предместий стрелков революции для охраны западного крыла, куда отправили девчонку. Расставить посты, например, дать задания.
- Надеюсь, там теперь есть, где ноге ступить, — мрачно подытожил Маартен, — мой друг, ты очень бдителен.
Теро пропустил мимо ушей скептицизм генерала.
- Маартен, проведай нашу девочку, мне надо побыть одному.
- Надеюсь, ты достойно представишь империю на коронации, — покачал головой генерал. В эти слова он и сам слабо верил.
- Каримские белоцветки, — улыбнулась Эйрин, проводя ладонью над нежными лепестками. Её голос под колоннадой зазвенел эхом.
