её не защитил бы и лучший телохранитель Манталата.
Эту куклу она больше не могла видеть. Особенно в полумраке - лицо Сабрины проступали из безвольной фарфоровой маски с таким устрашающим сходством, что каждый раз, натыкаясь на неё взглядом, Орлана невольно вздрагивала. Она просила убрать её как можно дальше.
- Я не знал, что это ваша подруга. Черноволосая кукла - это кукла с наёмницы Ордена, - добавил к своей оправдательной речи Ольвэ.
Орлана сцепила пальцы на крае стола. Холод - к демонам. Холод камня - ничто по сравнению с холодом рук её мёртвой Сабрины.
- Наёмница Ордена - моя подруга, - уточнила она. - Убитая. Изобразите непонимание.
Он развёл руками, и, кажется, в первый раз за всю встречу, на его лице появилось нечто другое, а не маска плюнувшего на свою судьбу.
- Я делаю кукол с тех магов и людей, внешность которых мне показалась интересной. У вашей подруги были красивые глаза и тонкие запястья. И я не знал, что она умерла.
- Непонимание у вас выходит неплохо. - Орлана откинулась на спинку стула: болела напряжённая спина. - Так что вы делали в тот вечер? Кукол?
Ольвэ глянул в сторону. Там, положив руку на эфес меча, стоял Мидар. Его капюшон в кои-то веки был отброшен на спину, а взгляд устремлён мимо - мимо всех, - но Орлана знала, что стоит Ольвэ только дёрнуться... Чуть дальше в тени статуи прятался посланник Аластара. Единственный шар света плавал в стороне, цепляясь тонкими лучами за грубую каменную стену.
- Я, правда, не помню этого.
Мгновение она раздумывала и потом протянула ему руку ладонью вверх. Суставы тут же сковало холодом, идущим от стола, и дрогнули пальцы. Орлана приглашающе кивнула.
- Дайте руку.
Ольвэ торопливо отпрянул, так, что едва не сдвинулся с места стул, почти вросший в камни пола.
- Дайте руку. Есть заклинание, оно помогает восстановить память. Только если вы меня обманете и на самом деле помните всё прекрасно, оно приведёт к непредсказуемым последствиям.
Дрогнуло белое пламя, и тени скорчились на серых стенах.
- Моя императрица... - подал голос молчавший до этого, как статуя, Мидар.
- Всё в порядке, - успокоила его Орлана. - Я знаю, что делаю. Ольвэ... вы же хотите вспомнить, что было тогда? Хотите помочь расследованию?
Хмурясь, будто совершает самую большую ошибку в жизни, нервно облизывая губы, он потянул руку Орлане. И только почувствовав на своих пальцах его, тоже холодные, тоже чуть влажные от пота, она понимающе кивнула.
- Вы встречались с Орденом.
Он одёрнул руку. Торопливо, как будто это могло помочь, опустил задравшийся рукав плаща. Раздражённо тряхнул головой.
- Вы не произнесли никакого заклинания, просто не успели.
'Ложь, обман!' - кричал взгляд лорда-отравителя.
- Ну да, - заправляя за ухо выбившуюся прядь волос, откликнулась Орлана. - Не существует такого заклинания, да оно с вами и не пригодилось бы. Почему нельзя сразу сказать, что у вас в памяти провал?
- Я не страдаю таким, - холодно отрезал Ольвэ. Слишком холодно, чтобы можно было подумать, будто он не испытывает злости.
- Опять лжёте. И я знаю только одного мага, который мог так надругаться над вашей памятью.
Он сглотнул - дёрнулся кадык на доверчиво-обнажённой шее. Драгоценная застёжка плаща болталась висельником, никому не нужная, забытая даже отблесками белого пламени.
- Жаль, что любые попытки восстановления памяти в этом случае приведут к вашей смерти, - уточнила Орлана, поднимаясь. - Не хочу этого всё-таки. Хотя, может, вы и заслужили поболтать с моим дядей.
Глава 8
День седьмой. Часть 1. Мир людей
Лучше смерть, чем усталость.
Сабрина
Орлана сидела на постели, обхватив колени, и её обнажённые руки покрывались мурашками от холода: осенним ветром пахло даже здесь.
- Я же так кричала на него. Наверное, слышал весь замок.
Луксор присел рядом с ней, подоткнул край ночной рубашки, чтобы стало теплее её босым ногам.
- Я не слышал. Что случилось, любимая?
Она провела годы, работая следователем, где по долгу службы общаться приходилось с такими неприятными личностями, в сравнении с которыми Ольвэ был чище первого снега. Даже тогда, переживая внутренне ураганы эмоций, ей удавалось сохранить спокойный вид, иногда получалось даже выдавливать из себя улыбку. Что на неё нашло вчера, Орлана понимала с трудом.
- Идрис, - коротко ответила она. - Явился, чтобы сделать объявление. Ворвался прямо посреди совета и красочно описал, как я убила отца.
Сейчас от вчерашней злости не осталось даже бледного следа, но Орлана всю ночь просидела так - прижав к груди колени и даже не подумав проглотить снотворное. Она ждала, когда над императорским садом восстанет блёклый рассвет.
- Ты вчера проводила совет? - удивился Луксор.
- Заставили. Тот, что был утром, так и не пришёл к логическому завершению. Они требуют ритуала упокоения, чтобы хоть успокоить горожан. То, что ритуал ни демона не работает, уже никого не волнует.
Бледный рассвет загорался - и пока вокруг неё ходил Луксор, собираясь на занятия, Орлана вспоминала детали вчерашней ссоры.
- А чего хотел Идрис?
- А чего он хочет обычно? - Она дёрнула плечом. - Показать свою значимость?
Она смогла не сорваться у всех на виду, сжимала зубы, старалась ни на кого не смотреть, но волна раздражения, бьющая уже через край, то и дело норовила заплескать тех, кто стоял поближе.
- Я поговорю с ним, - пообещал Луксор, застёгивая мантию с эмблемой Альмарейнской академии на груди.
- Уже не обязательно. - Орлана отвернулась. Привычная комната: кровать, окно, наполовину скрытое тяжёлой шторой, стол и сброшенная впопыхах чёрная мантия. Почему она до сих пор сжимает и разжимает кулаки от бессильной злости? - Я выгнала его из столицы.
- Вернётся, - убеждённо хмыкнул Луксор. - От этого типа невозможно так легко избавиться. Вернётся, вот увидишь, как миленький. И сделает вид, что ничего не было.
Он утешал её, Орлана чувствовала. И ещё она чувствовала, что хватит с неё пустых надежд.
- В этом нет ничего ужасного, - глядя в окно, на голую ветку дерева, отозвалась она. Убеждать саму себя в том, что всё образуется, стало её любимым занятием в последнее время. - Идрис не единственный маг времени, хоть и самый сильный. Я найду другого.
Луксор снова присел рядом, убрал с её лица упавшие волосы. Маска лежала рядом, на смятой простыне, как отброшенный и ненужный после схватки меч.
