- А сейчас спохватилась и решила позаботиться обо мне? Ну уж нет. - Звякнул меч, совсем близко. Сталь, такая же холодная, как прикосновения богини, опустилась вниз - меч ткнулся в каменный пол. - Разговаривать я больше не намерен.
Низко-низко стелился туман, и облизывал края его плаща, шитого золотом. Чёрного плаща ненаследного принца.
- Я уже убила императора, - выдохнула погостным смрадом Мэрсайл.
Дальше, ближе - какая разница. Мрак здесь, и туман - здесь. Холодный ветер дует в лицо и пахнет полынью, крапивой, маарской вишней. Спрятаться бы от этой богини в Храме и спрятать там Риана, но там пол порос бурым мхом и тихо догорают коричневые восковые свечки. В склепе тоже стоит пара - вчера Орлана занесла их и сюда. Зажгла для Истемира и для Сабрины, может быть, их холодным пальцам стало теплее.
- А Зорг предлагал мне остаться его помощником в замке, когда я собирался уходить в мир людей, - сказал вдруг Истемир совсем не зло. Орлана знала, как поджимает он губы, когда уличает собеседника в глупости. - Никто ведь даже не подозревал, я собирался тайно. А он как-то узнал и пришёл поговорить. Правда, я не согласился: кровь била в голову. Страшно хотелось доказать Ордену, что я сам по себе что-то значу.
Орлана приподнялась, упираясь локтем в колено брата. Белый язычок пламени под потолком почти потух, но всё ещё боролся с подступающим мраком. Мэрсайл было почти не видно, вылинявшее платье слилось с туманом, вросло в него, как тонкие колонны - в пол.
- Похоже, ты ничего не хочешь слышать. - Его рука лежала на эфесе меча, как и мерещилось Орлане, и поблескивали грани лезвия. - А я не хочу видеть тебя.
Тьма дрогнула и пошла кругами, как гладь воды от брошенного камня.
- Ты такой жестокий.
Истемир пожал плечами.
- Я сын богини смерти. - Он склонился к Орлане, потрепал её по волосам. - Она ушла. А ты побудешь со мной ещё, кукла?
Полночи они просидели в склепе, привалившись спинами к стене и сбиваясь с идиотских рассказов о жизненных мелочах на такие же идиотские обещания. А Орлана вдыхала знакомых запах, ткнувшись брату в плечо. Запах лунной ночи над Альмарейном. Как раз в такую ночь с тихими хлопками раскрываются бутоны лилий хаоса, поют пухлые, совсем никого не пугающиеся птицы.
- А жаль, - сказала Орлана. - Помнишь, когда мы шли из мира людей, ты обещал мне, что сводишь на берег Сантарина.
- Я это сказал, чтобы тебя меньше трясло. - Истемир шутя щёлкнул её по носу. - Откуда бы я знал, как всё закончится?
Свет лился им на колени - тонкие лучики, белое сияние. На самом краю каменного постамента нашёлся маленький коричневый огарок, и Орлана рассказала, как ходила за свечками в мир людей. Истемир посмеивался над ней за суеверность. Она смущённо царапала золотые узоры на его плаще.
Орлана грела его руки дыханием и попыталась обмануть себя, когда они начали холодеть.
- Пора, наверное, - отстраняясь, произнёс Истемир.
Уродливые тени заплясали по стенам - корчились, кричали и плакали.
- Скажи мне что-нибудь хорошее, - попросила Орлана.
Он усмехнулся, привычно, одним уголком рта, посмотрел на неё, внимательно сузив глаза. Он был таким красивым, гораздо красивее Ордена.
- Думаю, ты станешь хорошей императрицей.
Орлана, краснея, вывернулась из его рук.
- Не ты ли это называл меня полной дурой?
Истемир погрозил ей пальцем.
- Это мне можно. А если кто-то другой назовёт, ты только скажи. Я ему руку оторву.
Слёзы всё равно покатились, хотя она думала, что иссяк их десятилетний запас. Опасаясь разрыдаться в голос, она зажала рот ладонью и кинулась ему на шею.
- Ты...
- Да, я знаю. - Истемир похлопал её по спине. - Я - самый лучший. Я всех спас, как обычно. Где моя награда?
На его плаще осталось влажное пятно. Орлана приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щёку.
- Ну вот, развела сырость, - заворчал он.
Орлана отступила на шаг, всё ещё не решаясь уйти, и шар пламени качнулся, как от порыва ветра: Истемир нагнулся к постаменту. Он взял в руки меч.
Не помутневшее от времени лезвие сверкало в белом свете.
- Вот, - сказал Истемир, пряча за серьёзностью наползающую на лицо улыбку. - У тебя же сын? Отдай парню, когда подрастёт.
Орлана покорно приняла подарок. Меч оказался неожиданно тяжёлым и холодным - обжёг её руки без перчаток.
- Подожди, я не могу, - быстро заговорила она, - ты же так его обожал, а теперь отдаёшь?
- Ну, согласись, мне он не очень-то и нужен. Всё. - Истемир взял её за плечи и развернул к выходу. - Топай, мелкая. И не смей мне там помереть. Получишь потом.
Орлана впервые видела, какое серебристое марево стояло над императорским садом от осенних звёзд. Какая тишина - что слышно было даже, как бьются о каменный берег волны Сантарина.
Она шла по дальним дорожкам, над которыми покачивались шары белого пламени, и смотрела на звёзды. Тяжёлый меч в руках сверкал от их света, и голые чёрные деревья покрывались мохнатыми шалями.
Вокруг пламенных шаров парили невесомые, похожие на тополиные пушинки ночные насекомые. Они садились Орлане на мантию, и она не смахивала их - они слетали сами. Ночь над Альмарейном стояла прозрачная и тихая.
Губы ныли от улыбки. Орлана шла по восточному крылу. Там, где нестрашно вздыхал в старой тронной зале ветер, рассыпая по углам сухие цветы. Где пыль на мраморных ступеньках была встревожена лишь её шагами. Где раньше слышались звуки флейты Идриса.
В спальне оказалось тихо и пусто, Орлана положила меч на стол. Испачканное кровью одеяло до сих пор свисало до самого ковра. Из распахнутых настежь штор лился серебристый свет, и в нём вся комната была как на ладони. Скинув мантию, Орлана присела на край постели.
Как же много у неё ещё осталось дел... но город спал. Мирно колыхалось под лёгким ветром белое пламя. Она всего на секунду опустила голову на подушку.
Когда она вышла в сад, она поняла, что больше сюда не вернётся.
Маги сажали деревья и выращивали цветы, они тратили свои силы на то, что можно было уничтожить одним движением - смять в руке нежные лепестки лилии, заставить оцепенеть лужицами мрака глаза маленькой нахохлившейся пичуги. Брызнуть бы белым пламенем на дорожки сада, чтобы забились в предсмертных судорогах, чтобы растаяли и потонули во тьме беспомощные язычки огня.
Раньше она хотела жить. Теперь всё это опостылело.
Роняя с пальцев капли тумана, Ида прошла по дорожке к самой ограде. Там, за ней, над городом стояло серебристое марево. Ещё выше, в тёмном небе, горели редкие звёзды, и к этим звёздам тонкими струйками поднимался серый туман.
Она обернулась в последний раз на замок, нашла взглядом единственное окно, которое научилась находить, сама того не желая, и шепнула ему что-то вроде прощания. Гримаса, похожая на улыбку, отчаянно дёрнула уголки её губ.
За тем окном спал мальчик, и синяя птица с взъерошенными перьями на загривке парила над ним, охраняя этот сон.
