— Не волнуйся, выдержит даже тебя.
Она ловко вскарабкалась по шнуру. Добравшись почти до вершины, протянула руку, уцепилась пальцами за трещину в камнях и выглянула через расселину.
— Путь свободен, — тихо доложила она, оттолкнулась от каменного карниза и принялась сильно раскачиваться, с каждым взмахом все больше и больше откидываясь назад. Набрав скорость, она с размаху ударила камень ногами.
Тот сдвинулся с места. На следующем взмахе она пнула его чуть потише и убрала с дороги. Камень с глухим стуком выскочил на мостовую у них над головой. При очередном взмахе Сериза легко зацепилась ногами за края отверстия, изогнулась всем телом и выскользнула наружу.
Вся процедура заняла секунд тридцать, не больше. Куай-Гон восхищался гибкостью и легкостью девочки.
Сериза заглянула обратно в отверстие:
— Теперь вы.
Один за другим Нильд, Куай-Гон и Оби-Ван вскарабкались по шнуру и, раскачавшись, выскользнули в отверстие. Полет у них получился не таким быстрым и грациозным, как у Серизы, но вскоре все трое были на улице.
Куай-Гон осмотрелся. Они очутились на складе, расположенном в промышленном здании на задворках покинутого поместья. Место было выбрано с умом — здесь проще всего спрятать замаскированный вход в туннели.
Теперь их повел Нильд — он был хорошо знаком с даанским сектором.
— Не волнуйтесь, — сказал он джедаям. — Я даан, меня здесь многие знают. На даанской территории вам будет безопаснее. Дааны хотя бы не возьмут вас в заложники.
На этот раз Куай-Гон не так торопился и успел получше разглядеть даанский сектор. Он почти ничем не отличался от Внутреннего Кольца мелидийцев.
Покинутые, разбомбленные здания. Баррикады на улицах. Нехватка еды в магазинах. И повсюду люди занимаются повседневными делами, не выпуская из рук оружия. Оно, старое и ржавое, висит в кобурах на груди, на боках, на бедрах. И тоже нигде не видно людей моложе шестидесяти лет и старше двадцати.
— Когда-то наш город был очень красив, — с болью в голосе заговорил Нильд.
— Я видел рисунки и голографические изображения. Столицу полностью перестраивали семь раз. Помню, когда я был совсем маленький, здесь росли деревья, цвели цветы, был даже один музей, и в нем хранилось все, что угодно, кроме мертвецов.
— Целых пять лет на улицах не было баррикад, — тихо продолжила рассказ Сериза. — Дааны и мелидийцы мирно жили бок о бок в обоих секторах. Потом началась Двадцать пятая битва за Зеаву.
— А что случилось с твоими родителями, Сериза? — спросил Оби-Ван.
Куай-Гон не сумел разгадать выражения на лице девушки. У нее в душе шла внутренняя борьба. Похоже, ей было нелегко рассказать посторонним хотя бы частичку своей истории.
— Как и многих других, их убила ненависть. Мама погибла, выполняя снайперский налет. Брата послали в деревню работать на военном заводе. С тех пор я не получала от него никаких вестей.
— А отец?
Лицо Серизы замкнулось.
— Он мертв, — без всякого выражения ответила она.
«Здесь кроется какая-то тайна, — решил Куай-Гон. — Все Молодые похожи дру на друга, — заметил он. — Всех их гложут горестные мысли, воспоминания о печалях и трагедиях, о погибших родителях, о разбитых семьях. И эта боль объединяет их в одно целое».
Впереди блеснула голубая вода. Они шли по широкому бульвару, перепрыгивая через глубокие воронки от протонных торпед.
— Это озеро Вейр, — сказал Нильд. — В детстве я любил здесь купаться. А теперь посмотрите, что с ним сделали дааны.
Они подошли ближе. Оказалось, что озеро, краешек которого Куай-Гон заметил между деревьями, довольно велико. Оно было бы необычайно красивым, если бы не высоко над водой, поддерживаемое силой отталкивания от опорных колонн, не парило массивное угольно-черное здание.
— Еще один Зал Памяти, — с отвращением бросил Нильд. — Это был последний бассейн открытой воды на многие тысячи километров вокруг. А теперь он отдан мертвецам.
Налетевший ветер взъерошил темные волосы Нильда. Отвращение на его лице сменилось печалью, и Куай-Гону подумалось, что мальчик вспоминает о том, как хорошо было купаться в этом озере. И вдруг его полоснула по сердцу горестная мысль: ведь Нильд еще совсем молод! Под землей он вел себя как хозяин, и эти повелительные манеры помогали ему казаться старше, но ведь на самом деле он примерно одних лет с Оби-Ваном!
Куай-Гон бросил быстрый взгляд на Серизу. Ее красивое худое лицо было бледным, почти изможденным, но джедай все равно сумел разглядеть в ней маленькую девочку, какой она когда-то была. «Они еще так молоды, — с грустью подумал Куай-Гон. — Слишком молоды для тяжелой задачи, которую они на себя возложили, — остановить кровопролитие, затянувшееся на века, спасти мир, изнемогающий от ненависти и боли».
— Пойдемте, — сказал Нильд. — Послушаем, как говорят мудрые мертвецы.
Он размашисто зашагал вперед, остальные последовали за ним, Нильд распахнул каменные двери и быстро пошел по проходу, оставляя позади памятник за памятником. Он включал голограммы, но не останавливался послушать их рассказы. Огромный зал наполнился голосами, они гулко отдавались эхом, снова и снова повторяя призывы к ненависти и отмщению. Нильд побежал, нажимая на стенах выступ за выступом, вызывая к жизни призраки войны.
Наконец он остановился перед последней из включенных голограмм. Она изображала рослого воина с волосами до плеч, в бронированных доспехах.
— Меня зовут Микао, я сын Теранди из Гарта, из Северной страны, — сказал голографический воин. — Я был еще мальчишкой, когда мелидийцы напали на Гарт и согнали мой народ в лагеря. Многие умерли там, и в том числе…
— А почему мелидийцы пошли на вас войной, дубина ты стоеросовая? — насмешливо спросил Нильд у воина, монотонно перечислявшего список убитых. — Не потому ли, что даанскиесолдаты в Северной стране без предупреждения напали на поселки мелидийцев и вырезали сотни людей?
Воин продолжал свой рассказ. -…А моя мать погибла в тот день, не успев даже воссоединиться с моим отцом. Отец погиб в великой Битве за Равнины, отомстив за страшное оскорбление, нанесенное нам мелидийцами в битве на Севере…
— Которая произошла лет сто назад! — насмешливо фыркнул Нильд. -…И сегодня я иду в бой бок о бок с моими тремя старшими сыновьями. Мой младший сын еще слишком мал и не может воевать вместе с нами. Сегодня я сражаюсь за то, чтобы он рос, не зная войн…
— Жди-пожди! — выкрикнул Нильд.
— Мы хотим не мести, но справедливости. Вот почему мы непременно одержим победу. — Воин взметнул кулак, потом раскрыл его в миролюбивом жесте.
— Дураки и лжецы! — в сердцах заорал Нильд и отвернулся от голограммы. — Пошли отсюда. Не могу больше слушать их тупые призывы.
Они вышли на воздух. В небе громоздились свинцово-серые тучи, вода почернела. Огромный черный куб, паривший над озером, отбрасывал длинные сумрачные тени. Трудно было различить, где кончается здание и где начинается вода.
— Видите? — спросил Нильд у Куай-Гона. — Они никогда не остановятся. Вся надежда этого мира — на Молодых. Я знаю: джедаи — мудрые люди. Вы должны понять, что наше дело — правое. Разве мы не заслуживаем помощи?
Золотистые глаза Нильда пылали благородным рвением. Куай-Гон бросил взгляд на Оби-Вана. Он видел, что слова Нильда тронули душу мальчика, глубоко взволновали его.
От этого Куай-Гону стало не по себе. Джедай — такой же человек, волнение может коснуться его сердца, однако он обязан всегда хранить спокойствие и беспристрастность. А на этой планете ситуация сложная и неустойчивая. Чтобы управлять ею, нужна ясная голова. Инстинкт подсказывал Куай-Гону не
