- Зря ты так. – Обиженно сказал он. - Моя фамилия Бровкин.
- Шелехов.
- Тебя направил сюда старик?
- Капитан? – Григорий возился с пулемётом, стараясь разобраться в хитроумном механизме. - У него довольно скверный характер, так?
Бровкин засмеялся и сказал, почти не раздвигая губ:
- Полагаю, ему не понадобилось много времени на то, чтобы устроить вам головомойку. Он всегда это делает с новичками. Он суров, старина Вилов. - Бровкин поглядел на небо. - С другой стороны капитан чертовски приятный мужик. Он наш командир роты. Не подводи его, тогда получишь то, что хочешь. Я пошёл. Смотри в оба, немецкие самолёты, не сомневаюсь, появятся с минуты на минуту.
Без особого энтузиазма Григорий до конца проверил пулемёт. Он был приспособлен под зенитные прицелы и установлен на треноге. Час проходил за часом, а самолётов не было видно.
- Может сегодня мне повезёт, - прикинул Шелехов перспективы. – В коем-то веке…
Тут он услышал гул самолёта. Через несколько минут прямо над ним прошла эскадрилья «Юнкерсов». Один из самолётов отделился от остальных. Он заложил вираж и круто спикировал, открывая огонь из всех стволов прямо по казармам.
- Нужно спрятаться! – Григорию отчаянно захотелось залезть в укрытие. – Сижу на виду, словно сыч на дереве.
Где-то рядом заговорила зенитка, потом следующая.
- Значит, я не один, - мелькнула обнадеживающая мысль. – Нужно стрелять.
Нервничая от неизвестного ему вида боя, он снял оружие с предохранителя и выбрал цель. Самолёт неожиданно круто взмыл, затем заложил вираж и во второй раз пошёл на бомбометание.
- Упорный гад.
Григорию был отчётливо виден огонь, вырывающийся из его пулемётных стволов. В следующее мгновение послышался свист, и дождём посыпались пули, с глухим стуком падавшие вокруг сжавшегося стрелка.
- Он меня не задел? – даже удивился Григорий. Странно!
У пулемёта ужасная отдача, но, когда первые пули оказались выпущенными, Григорий сразу забыл про свои страхи и боль в плече.
- Вот гад попал в перекрестье прицела… Жать на гашетку! Сейчас!
Он прилип к вздрагивающему пулемёту и отстреливался от проклятого самолета, как только умел.
- Почему оружие не стреляет? Заклинило? Или нет… – стрелок перестал жать на бесполезный спусковой крючок и только тогда понял. - Просто закончилась лента с патронами…Не повезло мне, не смог сбить стервятника.
Вражеский самолёт пролетел, казалось, задевая его голову, и исчез за склоном. Он как будто оставлял за собой слабый шлейф дыма.
- В конце концов, это не шутки. - Подумал Григорий и нервно закурил. - По крайней мере, я выдержал. Может быть, самолёт рухнул дальше, вне поля зрения?
Через час пришёл угрюмый парень, сгорбленный, как старик.
- Можешь идти, - кратко сказал он. - Я твой сменщик.
Шелехов был удивлён, что он никак не отозвался о его стрельбе, и сказал как можно небрежнее:
- Думаю, что я подбил самолёт.
- Уверен?
- Он дымил...
- Мне то, что с того?
- А ты сбивал самолёты?
Парень сначала ничего не ответил, яростно разгребая ногами кучу дымящихся гильз. Наконец он недовольно проворчал:
- Какого чёрта ты оставил пустыми ленты?
- Нам надо самим набивать их?
- Думаешь, эта штуковина заряжается сама?
Григорий молча снарядил патронами одну и, не попрощавшись, ушёл. Он возвращался в казарму сильно уязвлённым, что никто не заметил его сражения. Только Захаров сказал что, он обратил на это внимание.
- Ах да, был ещё один парень. – Анатолий стряхнул побелку с плеча. - Тот всё это время спал, но когда немец осыпал градом пуль крышу, кусок штукатурки попал ему прямо на лицо. Он тоже видел тебя из окна и пожалел, что у тебя закончилась пулемётная лента.
- Так я попал или нет.
- Не знаю, - скривился, как от зубной боли Захаров. – Но если бы не патроны, ты бы точно добил бы его. Если спросят, мы подтвердим это.
Позднее выяснилось, что Григорий таки сбил немецкий самолёт и ему дали медаль «За отвагу». Ещё через месяц дивизию спешно погрузили в эшелоны и выдвинули на встречу рвущемуся к Волге врагу.
Глава 12
Согласно календарю давно должна была наступить весна, но вместо этого снова вернулась зима. Безжалостная и жестокая русская зима, такая холодная, что всё вокруг, как по волшебству превратилось в хрупкий лед.
- В этой забытой Богом стране бывает тепло? - Синевато-белый снег хрустел под колёсами машины, как раздавленное стекло.
Закутанные с ног до головы, сослуживцы Иоганна Майера ехали на фронт в открытых грузовиках и отчаянно мёрзли.
- Больше всего на свете завидую сидящему впереди водителю, - признался товарищам посиневший Вилли. - Его хоть защищает от холода кабина грузовика.
- Проклятый холод и варварская страна! – выругался Францл и выпустил изо рта облачко пара.
Чтобы согреться, солдаты принялись мутузить друг друга, устроив в кузове настоящую свалку. Но всё без толку. Они ещё сильнее стали дрожать и едва могли говорить, потому что их губы задубели от мороза.
- Пилле не стучи так сильно зубами, - иронично предупредил Ковач. – Будь осторожнее, иначе сломаешь себе челюсть.
- Пошёл ты! – Ответил тот, мелко трясясь. – Ты догадываешься куда?
- Я как раз туда и направляюсь. – Пошутил Ковач и добавил.- Думаю, мы там точно согреемся…
Дизельный мотор грузового «мерседеса» продолжал довольно урчать, но сквозь его голос начал пробиваться гул передовой. Когда Иоганн в первый раз услышал громыхание фронта, то сразу же от страха перед этим диким монстром у него мурашки пошли по коже.
- Теперь мороз у меня не только снаружи, но и внутри. – Признался он Вилли.
- А я уже давно ничего не чувствую! – равнодушно ответил товарищ. – Наверное, мы зря согласились на твоё дурацкое предложение пойти на передовую добровольцами.
Унылое свинцовое небо в состоянии сплошной облачности висело над головами холодным, однообразным и совершенно безжалостным блином. Куда ни глянешь вокруг, повсюду один только снег, бесконечное снежное пространство.
- Выгружаемся! – последовал ожидаемый приказ командира их дорожной команды. Когда грузовики внезапно остановились посредине пустынной степи, он крикнул:
- Построение через десять минут.
