ней девочка пяти-шести лет терпеливо ждала, пока мать уложит покупки — бутылки с колой и минералкой и печенье — в пакет. На девочке была смешная желтая шапочка. Я вдруг почувствовал острую тоску по дому, жене с дочерью, по своему привычному, уютному миру, из которого меня вытащила злая воля взбалмошного редактора, помешанного на мистике, сперва отправившего меня в эту дурацкую командировку, потом вдруг неизвестно почему потребовавшего, чтобы я на всех парах мчался обратно. В ту минуту я готов был растерзать и своего шефа, падкого до абсурдных сенсаций, и словоохотливого картографа, одержимого бредовыми идеями, не говоря уже о кретине, стукнувшем меня по моей пустой тыкве и не побрезговавшем даже паспортом и мобильником. Я уже жалел, что не попросил своего нового знакомого довезти меня до Питера и там, плюнув на все эти казино-клубы и махнув на все рукой — пропади оно пропадом! — не завалился спать, приняв сто граммов “Особой”, но Иван уже уверенно шагал к пятиэтажке, левый угол первого этажа которой занимал бар. “Надо попросить у него телефон и позвонить домой”, — решил я и, глубоко вздохнув — закружилась вдруг голова, поплелся следом.
Мы поднялись по грязным ступенькам и нырнули в двери, над которыми висела слегка покосившаяся вывеска: “Сирены”.
В просторном и неожиданно чистом помещении было всего три человека, которые сидели за отдельными столиками, уныло уставившись в свои рюмки. Один из них скользнул по нам безразличным взглядом и отвернулся. Мы прошли в дальний угол зала и сели за круглый стол. Голова трещала. Легкий полумрак и негромкая музыка действовали умиротворяюще.
Подошла молодая опрятная девушка в белом переднике:
— Добрый день! Что будете заказывать?
— Здравствуйте, — Иван взял у нее меню и вопросительно посмотрел на меня: — Что будешь пить?
— А, — махнул я, — бери что хочешь. Впрочем, мне водочки и какой-нибудь салатик.
Официантка ушла, покачивая бедрами. Иван посмотрел вокруг, вздохнул и произнес с некоторой грустью:
— Да-а. Давненько я здесь не был.
Через пару минут принесли заказ. Иван налил водки и поднял свою рюмку:
— Ну, Антон, брат по несчастью, пусть все наши неприятности останутся позади!
Мы выпили, и скоро ноющая боль в затылке несколько отпустила меня. После второй стопки я вспомнил:
— Извини, Иван, а можно воспользоваться твоим мобильником? Звякнул бы жене. Или твой тоже гопнули?
— Конечно, можно, что за вопрос?! — из внутреннего кармана пиджака он достал “Nokia”. — У меня было две трубки, одну увели, вторую, к счастью, я оставил дома.
Надо сказать, я плохо запоминаю числа. На память я помню только три номера телефона: свой, жены и редактора. На всякий случай первым я набрал свой номер. Гудки. “Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия…” Ясно. “Симку” выкинули. Ни на что другое я, конечно, и не надеялся. Звонить редактору у меня пока не было никакого желания: пытаться объяснить ему, почему я до сих пор в Москве, слушать его недовольное ворчание — зачем мне это? Я набрал следующую комбинацию цифр и поднес телефон к уху, уже приготовившись ответить на “Алло! Кто это?” — номер-то ведь не мой. Вместо этого трубка неожиданно ответила мелодично-равнодушным женским голосом: “Набран несуществующий номер…” Опешив, я несколько секунд продолжал тупо смотреть на сине-розовую нимфу на стене, на которой в ожидании разговора сфокусировал взгляд. “Наверное, ошибся в какой-нибудь цифре”, — решил я и вновь — на этот раз внимательно, не спеша — набрал номер жены. “Набран несуществ…” Я быстро нажал на красную кнопку и положил телефон на стол. Голова пошла кругом. Не может же быть, чтобы ее номер за… я попытался вспомнить, когда звонил ей последний раз… сутки заблокировали! Я вздохнул и, вымученно улыбнувшись, посмотрел на Ивана. Ну и здорово же меня стукнули, раз забыл номер собственной жены!
— Что, не берет? — участливо спросил Иван.
— Нет… Выключен… Наверное, батарейка села…
— Ничего, позже позвонишь, расслабься. Давай еще по одной.
— Давай, — я не узнавал собственный голос.
Я залпом опорожнил свою рюмку, Иван же пил мелкими глотками, словно смакуя водку.
Прошла минута. Я сосредоточенно жевал салат, словно от того, хорошо его переварит желудок или нет, зависела моя жизнь.
— Паспорт твой тоже стибрили? — спросил вдруг Иван.
— Что?.. — от неожиданности я даже вздрогнул. — Да…
— Все забрали? — пытаясь зацепить вилкой гриб, равнодушно спросил он, метнув в мою сторону быстрый взгляд. Слишком равнодушно спросил.
— Да… И паспорт, и деньги, и удостоверение…
— Вот собаки!
Иван задумчиво ковырял в зубах. Мы посидели еще какое-то время, затем он предложил:
— Поехали ко мне.
Запасшись в ближайшем ларьке выпивкой и закуской, мы сели в машину.
До Ивана доехали быстро. Жил он в двухкомнатной квартире на шестом этаже. Видимо, хозяин больше значения придавал внешнему эффекту — дорогой костюм, французские духи, роскошный “Хаммер”, — чем условиям быта: обстановка в квартире была, мягко говоря, скромной, хотя, надо признать, квартира производила довольно приятное впечатление — чистенькая, уютная. Словно угадав мои мысли, он произнес:
— Я не живу тут. Так, наведываюсь, когда хочется оттянуться или отдохнуть.
Он снял костюм, повесил его в шкаф и, пройдя на кухню, зазвенел содержимым пакетов, бросив мне:
— Ванная — прямо по коридору и налево. Санузел совмещенный.
От маслин меня мутило, и я поспешил в туалет. Долго умывался холодной водой. Вытер лицо и руки одноразовыми полотенцами и провел рукой по волосам. Затем достал из кармана карту Багрова, развернул ее и стал внимательно разглядывать. Внутренний голос подсказывал мне, что ее следует тут же скомкать и выбросить в урну, но что-то вдруг удержало меня. Я заметил в ней одну странность, на которую раньше не обратил внимания: в верхнем правом углу, уже за городскими окраинами, было что-то настолько необычное, что вряд ли можно было объяснить одной лишь нерадивостью студента. Синие линии рек внезапно обрывались, болота резко переходили в довольно высокие холмы, а западный берег одного из озер был идеально прямым. Все эти странности происходили на двух соединяющихся в одной точке прямых, горизонтальной и вертикальной. То есть создавалось впечатление, что кто-то вырезал квадратик размером примерно в одну тридцатую от этого листа из другой карты и вклеил ее в верхний правый угол копии. Я даже провел по краям “соединения” пальцами: нет, никаких вклеек не было, все эти несуразицы были нанесены на один ватман. Я поднес карту к глазам: на “вклейке” над излучиной одной из рек, у малюсенькой — едва разглядишь — точки была мелкая надпись, которая притянула мой взгляд: “Чальмны Варэ”. Что за бред? Какие, к черту, Чальмны? Я схватился за голову. Почему это название кажется мне знакомым?! Где я мог его слышать?
Послышались шаги. Я поспешно свернул карту в маленький пакетик и, засунув его в мусорную корзину, вернулся в комнату.
Стол уже был накрыт. Мы выпили. Разговаривать не хотелось. Напиться и забыться хоть на какое-то время.
Я достал снимок, сделанный в травмпункте, и стал вновь его рассматривать. Пятно притягивало, словно магнит.
— Да не бери в голову, мало ли что они наболтают! — произнес Иван. — Поешь.
Только я открыл рот, собираясь что-то ответить, как в голове зашумело, все поплыло перед глазами. Последнее, что я увидел, это исказившееся лицо Ивана, бросившегося ко мне.
Вода была холодной, вязкой и густой, словно вата. Я беспомощно барахтался в ней, отчаянно
