— Дело не в роскоши, а в профессионализме, — отозвалась женщина. — Вам роскошь нужна или качественное лечение?
— Конечно, лечение. Роскоши мне и дома хватает.
— У нас работает такой гуру! Один на всю Швейцарию. Такого нигде больше не сыщете.
— Хоть это радует.
— Пижама стерильная, — заметила женщина.
— А когда за операцию платить?
— В отличие от других клиник, у нас сначала проводят операцию, а рассчитывается пациент непосредственно перед выпиской. Для нас главное, чтобы клиент был доволен.
— Хороший подход. А то в другую клинику попадёшь, а там с тебя только деньги дербанят и дербанят. Прямо безумие какое?то. Ещё ничего не сделали, а уже дай, дай, дай. Вместо бабла хочется со всей силы по рукам дать.
— Операционная готова. Как только переоденетесь, ложитесь на каталку. Обувь тоже не забудьте снять. Наденьте бахилы.
— Что, прямо сейчас начнём?
— У вас время назначено и сбиваться с графика нельзя.
— А где ваш гуру?
— Готовится. Не любит, когда ему мешают.
— А посмотреть он на меня не хочет? — ещё больше занервничал Роберт.
— В операционной и посмотрит. Вы даже не представляете, как вам повезло, что к такому профессионалу попали.
— Это я уже слышал. — В голосе Роберта прозвучало раздражение. У него начали сдавать нервы.
— Сейчас у вас будет возможность самому в этом убедиться. Ему даже анализы никакие не нужны. У него не глаза, а рентген. Посмотрит на пациента — и его насквозь видит. У него внутри сканер работает.
— Это радует. Мне очень хотелось оказаться в руках профессионала. Главное, чтобы этот сканер меня не сильно облучил. — Свёкор залез на каталку, лёг и поднял голову: — Что?то меня реально потрясывает. Боюсь я этих операций. Может, водки бахнуть побольше?
— Ни в коем случае, — покачала головой женщина. — Алкоголь и наркоз несовместимы. Даже не думайте. Если хоть каплю выпьете, гуру откажется вас оперировать.
В этот момент к креслу?каталке подошла я и, взяв её за поручни, повезла в операционную. Узнать меня было невозможно. Белая шапочка, белая повязка на всё лицо, белый халат…
— Мы куда газуем? Морду натягивать? — истерично спросил свёкор. Его знобило от страха, и это было заметно.
— Пожалуйста, лежите спокойно, — произнесла я тонюсеньким голосом.
— Во дела, одни русские кругом. Мы уже реально всю Европу оккупировали. Ещё немного, и в Европе с европейцами будет напряжёнка. Как китайцы, лезем во все щели. Даже в Швейцарии наши оперируют. Приятно, чёрт побери. Мы даже клиники оккупировали.
Когда пациента привезли в операционную, его сразу принялся осматривать «гуру».
— А ты чего замотался, как фантомас? Сколько же ты бинтов на свою шайбу намотал?
— Пожалуйста, не мешайте гуру. Он вас сканирует, — проговорила я.
— А я случайно от этого сканера не схвачу безумную дозу облучения?
— Не переживайте. С вами всё будет в порядке.
— Я много говорю, потому что нервничаю. Боюсь, что наркоз сделают, а я усну и не проснусь.
Я смотрела на свёкра и думала: «Знал бы ты, сволочь, сколько этих наркозов и операций пришлось перенести мне… Сколько слёз, истерик, криков в ночи от дикой боли, потерь сознания… Ума не приложу, как я тогда выстояла и откуда взяла силы!»…
— Не переживайте. У нас ещё не было таких ужасных случаев, — пропищала я всё тем же фальшивым голоском.
— А этот ваш гуру хоть говорить умеет?
— Умеет. Но перед операцией в основном молчит, разговаривает с высшими силами.
— Я будто не к хирургу, а к колдуну попал.
— Не волнуйтесь. Вы попали в надёжные руки.
Когда Роберту стали вводить наркоз, он начал считать вслух цифры, но тут же вырубился и замолчал. Генрих велел мне выйти из операционной. Даже если бы он мне этого не предложил, я всё равно бы ушла. Зачем смотреть на это страшное зрелище?
После того как Генрих вышел из бокса и сказал, что дело сделано, мы принялись убирать все следы так называемого преступления. Сняли вывеску на входе, подогнали грузовик, погрузили аппаратуру. Это здание мы сняли ровно на сутки, через нескольких посредников, поэтому найти концы было невозможно. Генрих поблагодарил за участие в «мероприятии» свою родственницу.
— Ой, не нравится мне всё это, — в который раз вздохнул он, и мы повезли оборудование в его клинику.
— Генрих, расскажи, что там было? — не выдержала я.
— Да что рассказывать… Самому противно. Если бы не ты и не моя любовь к тебе, я бы никогда в жизни не влез в эту авантюру.
— Это я уже слышала. Ты расскажи, что там было.
— Всё, как обговаривали. Впервые в жизни взял и отрезал предмет мужской гордости. Теперь на этом месте кровавая рана, которую я перевязал бинтами. Мне даже страшно представить, что будет, когда он поймёт, что ему отрезали такой жизненно важный орган. Шок? Истерика? Ужас? Когда проснётся, сначала не осознает, что произошло. Начнёт звать медицинский персонал. Когда поймёт, что к нему никто не подойдёт, встанет. Сначала будет трогать лицо, ощутит, что оно осталось без изменений. Не будет соображать, откуда дикая боль в паху. Нащупает бинты, удивится и потом их сорвёт. И обнаружит, что у него нет самого важного органа.
— А потом?
— Что может быть потом? Будет носиться по помещению как угорелый и увидит, что никакого медицинского оборудования нет. Ни телефонов, ни чего?либо ещё, имеющего отношение к медицине. Выскочит на улицу, а там даже вывески нет. Попробуй, докажи, что его в этом помещении прооперировали. Никто не поверит. Подумают, кто?то устроил мужику членовредительство, а бедолага после этого сошёл с ума. Жестокая ты, Наташка. Зачем так мужика наказала?
— В отличие от него я ему жизнь подарила.
— Да нужна ли такая жизнь?!
— Это уж ему решать.
— Как он будет жить без мужского достоинства? Кому он теперь нужен даже со всеми своими деньгами?! Наверное, станет отшельником.
— Заодно и посмотрим, выйдет за него замуж молодая пассия или нет.
— Это ж как деньги нужно любить, чтобы выйти замуж за мужчину без мужского достоинства, — заметил Генрих и, остановив грузовик у своей клиники, позвал рабочих выгружать оборудование.
Когда мы добрались до дома, на мобильный мужа раздался звонок. Это был Роберт. Даже по голосу в трубке было слышно, что он сильно пьян.
— Генрих, у меня беда.
— Что случилось? — как ни в чём не бывало поинтересовался мой муж.
— Я тут лёг под нож одного гуру и остался без члена.
— Робоерт, ты опять пьян. Завязывай столько пить. Это тебя до добра не доведёт.
— Я тебе клянусь, мне писюн отрезали! Хочешь, покажу?
— Роберт, у тебя «белая горячка». Нужно лечиться.
— Ты врач, и ты мне не веришь. А ведь я сижу на обезболивающих. В полицию заявлять не могу, стыдно. Устроят тут местное посмешище. Мне такая дурная слава не нужна, ведь я всё?таки не сантехник какой, а банкир. Эх, попадись мне этот гуру, я бы ему не только член, но и всё остальное отрезал. Генрих, может, ты мне что?нибудь пришьёшь?
