политических издательств. Правых представляет «Регнери» («Regnery»), подхватившее знамя фирмы Генри Регнери, ведущего правого издателя 50-х годов XX века. Левых — «Мансли ревью» («Monthly Review»), «Саус энд» («South End»), «Коммон каридж» («Common Courage») и другие.
Книги, где критикуется и ставится под сомнение существующий порядок вещей, выходят и в немногих уцелевших массовых издательствах, хранящих верность тому духу открытости и уважения к широкому читателю, который когда-то был в Америке законом. Среди них выделяется «У.У. Нортон» («W.W. Norton») (кстати, дистрибьютор продукции «Нью пресс») — издательство с высококачественным каталогом и нестандартной внутренней структурой. Это единственное крупное издательство, которым владеют его же ведущие сотрудники. Так было решено при основании фирмы более семидесяти пяти лет назад. Это установление сдерживает аппетиты «посторонних» фирм, желающих поглотить «Нортон», и вообще хорошо себя оправдывает. Но «Нортон» замечательно не только своей независимостью. Качество выпускаемых им книг с течением лет не падает, они год от года вызывают живой интерес рецензентов и удостаиваются литературных премий. Есть и другие массовые издательства — «Харкорт Брейс», «Хаутон Миффлин» («Houghton Mifflin») и недавно образованное «Метрополитэн букс» («Metropolitan Books») при «Хенри Холт», которые, будучи собственностью концернов, все же сохранили интеллектуальную независимость и по- прежнему выпускают первоклассные книги. Правда, большинство из этих издательств в основном занимается учебной литературой. Интеллектуальные книги, составляющие лишь малую долю их каталога, — это, вероятно, попытка владельцев сохранить свою репутацию среди издателей подобной литературой.
Многообещающий эксперимент связан с издательством «Персеус букс» («Perseus Books»). «Персеус», возглавляемое бывшим руководителем «ХарперКоллинз» и финансируемое банковским консорциумом, придерживается мудрой стратегии: скупает издательства, от которых избавляются концерны. Зная экономическую политику Мэрдока, «Персеус» завладело «Бейсик букс» и «Вествью паблишерз» («Westview Publishers») (бывшей собственностью «Харперз»), а также «Каунтерпойнтом» («Counterpoint») — реинкарнацией авторитетной марки «Норт пойнт» («North Point»), ранее принадлежавшей «Рэндом хауз». Также были сформированы новые подразделения, в том числе «Паблик эффейрз» («Public Affairs»), возглавляемое бывшим вице-президентом «Рэндом хауз» Питером Осносом. Сейчас «Персеус» выпускает 350 книг в год, а его продажи составляют 65 миллионов долларов. Впечатляющий при всей своей рискованности почин: ведь тягаться с концернами на торгах — дорогое удовольствие.
Есть и еще два разноплановых живых примера для подражания — американский и французский. «Долки аркайв» («Dalkey Archive»), названное в честь малоизвестного романа Флэнна О’Брайена, расположено ни много ни мало в городе Нормал штата Иллинойс. Впрочем, его местоположение объясняется просто — там находится Иллинойский университет, где сотрудники издательства преподают в издательстве. «Долки аркайв» размещается в университетских помещениях и использует труд аспирантов. Его директор состоит в штате университета, но специально освобожден от преподавательских обязанностей, чтобы посвящать больше времени издательству. Каталог «Долки аркайв» — один из интереснейших в американской практике издания художественной литературы Его составляют разнообразные, яркие произведения, как англоязычные, так и переводные. Помимо произведений Флэнна О’Брайена, «Долки аркайв» выпустило новеллы Арно Шмидта (Arno Schmidt) [74] и романы Николаса Мозли[75] — книги, которые, не будучи легким чтением, неожиданно оказались коммерчески успешными. На базе нескольких свободных комнат и толики свободного времени «Долки» создало модель, которую без труда могли бы скопировать все университеты страны. Университетские издательства безо всякого вреда для себя могли бы обзавестись альтернативными издательствами-сателлитами, которые будут пользоваться их помещениями и выпускать книги по направлениям, заниматься которыми у университетов не хватает смелости. Университетские издательства еще и пригоршни не зачерпнули из океана книг, которые заслуживают перевода, либо, что не менее важно, переиздания. Издательства, подобные «Долки», могли бы заполнить многочисленные — и склонные расширяться — пробелы в наших познаниях о зарубежных мыслителях и старинных книгах.
Большие надежды в меня вселяет и другой, более масштабный феномен, возникший во Франции, одно из ярчайших начинаний в современном издательском мире Европы. Я имею в виду серию «Резон д’ажир» («Raisons d’agir», «Побуждения к действию»), которую издает Пьер Бурдье. Это недорогие малоформатные книги, подготавливаемые к печати в офисе Бурдье в Коллеж-дю-Франс. Во Франции эти книги заполонили списки бестселлеров благодаря своей полемичности, новаторским мыслям, критичному взгляду на мир. Бурдье вышел на издательскую арену в дни, когда прочие французские, издатели все испуганнее шарахаются от книг, несущих на себе печать политического радикализма. Розничная цена тоненьких выпусков его серии, блистающих полемической остротой, не составляет и десяти долларов, что для французского книжного рынка очень дешево. Поэтому некоторые из выпусков разошлись более чем стотысячным тиражом. Их фантастическую популярность отчасти можно объяснить неуклонно растущим авторитетом самого Бурдье, но главную роль тут сыграла издательская стратегия, намеренно ориентированная на читательский слой, обычно игнорируемый другими издателями, — на молодежь. Бурдье, блестящий критик масс-медиа, нашел свой способ участия в общественных дискуссиях, не скованный рамками традиционной издательской деятельности.
Как нас учит история, самой плодородной почвой для экспериментов и новых открытий обычно оказываются маленькие «испытательные стенды», где люди готовы идти на риск ради осуществления своей заветной мечты. Как написал недавно Клаус Вагенбах, видный немецкий издатель и исследователь творчества Кафки:
«Независимые издательства вновь исчезают, поглощаемые жадными ртами все той же неизменной пары крупных концернов. “А что в этом плохого?” — спросите вы. Позвольте разъяснить вам, что это не просто плохо — а чревато катастрофой.
Вообразим себе будущее. Что если в этом светлом дивном будущем останется всего горстка издательств — не больше, чем в бывшей Восточной Германии? Ответьте мне, абстрагируясь от параллелей с коммунистической и капиталистической моделями книгоиздания, будут ли у этого факта свои положительные стороны? Книги подешевеют? Может быть. Зато их будет выходить раз в десять меньше, чем сейчас. В Восточной Германии “лишние книги” отсекала партийная цензура. В нашем гипотетическом будущем их будет отсекать цензура, обусловленная вкусами массового потребителя.
Большие издательства мыслят большими цифрами.
Но новые, странные, безумные или экспериментальные книги, книги, за которыми стоят нестандартные мысли, выпускаются маленькими или средними тиражами. И занимаются ими маленькие издательства. Мы. В этих маленьких издательствах работают не специалисты по маркетингу. Людей приводит сюда любовь к книгам или преданность каким-то идеям — а отнюдь не забота о том, сколько денег можно сделать на этих книгах или идеях. Книги, которые издают эти люди, иначе так и остались бы неизданными.
Скажем без обиняков: если малотиражные книги исчезнут, у нас не будет будущего. Первая книга Кафки вышла тиражом 800 экземпляров. Первое произведение Брехта удостоилось всего 600. А если бы издатели не пожелали тратить на эту “мелочь” время и деньги?»[76]
В применении к современному американскому книгоизданию нельзя говорить о свободной конкуренции или свободном рынке. Тут мы имеем классический случай олигополии[77], приближающейся к монополии. Поскольку концерн контролирует компании не только в издательской сфере, но и в других областях масс-медиа — в том числе СМИ и индустрии развлечений, он обладает фантастическими преимуществами при размещении рекламы и информации в прессе и на телевидении. Компании, владеющие не только издательствами, но и журналами, не стесняются уделять неоправданно большое внимание продукции своих издательских подразделений.
Меры противодействия этому самоуправству самоочевидны. Самое эффективное оружие против прогрессирующей «концернизации» находится в руках правительства. Увы, как мы уже увидели, в Соединенных Штатах и Великобритании концерны так прочно укоренились в ключевых СМИ, что правительства боятся применять к ним нормы антитрастового законодательства.
Правда, в Европейском Союзе лед, кажется, тронулся. Антимонопольная комиссия Евросоюза недавно
