отказом.
Слишком сложное было это дело для них и хлопотное. Даже металлообрабатывающие станки с нужными для электронной технологии точностями станкостроительная промышленность не выпускала. Лучшие в стране токарные и фрезерные станки выпускались Министерством авиационной промышленности — естественно, в первую очередь для своих нужд, — но и они далеко отставали от высочайших требований электронщиков. Иногда удавалось передавать уже отработанную предприятиями МЭП технологию изделия для массового производства в другое ведомство, но это случалось не часто, да и сроки освоения новой продукции затягивались на годы. В результате — запланированное отставание.
Приведем один параллельный пример. ХХ съезд КПСС знаменит не только докладом Хрущева 'О культе личности и его последствиях'. На этом съезде было принято решение, подготовленное по заданию Хрущева заместителем Министра путей сообщения Бещевым втайне от своего министра Л. М. Кагановича о переводе железных дорог на тепловозную и электровозную тягу и прекращении производства в стране паровозов. До этого 'исторического' решения промышленность СССР полностью обеспечивала потребность МПС в паровозах — неприхотливых машинах, выпускать которые можно было едва ли не в мастерских. А вот после него, вплоть до ликвидации СССР, примерно половину потребности в локомотивах приходилось закрывать импортом, поскольку отечественное машиностроение так и не справилось с задачами обеспечения железных дорог куда более прецизионными и соответственно сложными в производстве тепловозами и электровозами. Где уж тут делать сверхточное оборудование для микроэлектроники!
Трудность решения задачи ускоренного развития электронной промышленности по сравнению с другими состояла еще и в том, что уже на период своего становления как самостоятельной отрасли она имела более 16 тысяч потребителей готовых изделий и огромное число заказчиков на новые разработки, каждый из которых выдвигал свои требования. Номенклатура изделий электронной промышленности была также необычайно велика — к 1970 году она составляла 1 миллион 700 тысяч наименований.
Были сложности и совсем другого толка. Практически сразу выявилось неожиданное и казалось бы невозможное для плановой экономики явление — у многих серийных заводов существовали серьезнейшие проблемы со сбытом полупроводниковых приборов. Хотя усилиями специалистов и рабочих советской электроники были уже разработаны и даже освоены промышленностью транзисторы, работающие в диапазонах радиоволн вплоть до УКВ, в том числе, позволявшие получать высокочастотные сигналы значительной мощности, создаваемый в стране производственный потенциал по их выпуску использовался далеко не полностью, и значительная доля выпуска оставалась невостребованной радиоаппаратными заводами. В рамках ГКРЭ и его взаимодействия с другими госкомитетами по новым разработкам о таком и подозревать было трудно. Со всех сторон раздавалось только одно: 'Давай!'.
Проведенный в министерстве анализ показал, что в подавляющем большинстве случаев исключительно низкий уровень применения полупроводниковых приборов в промышленной и бытовой аппаратуре происходил отнюдь не из соображений технической целесообразности. Причины находились скорее в тайниках человеческой психики.
Наступление 'транзисторной эры' явилось серьезным испытанием для многих радиоспециалистов. Они вынуждены были осваивать новые, можно сказать принципиально новые области физики и электроники. А это, в свою очередь, требовало коренной ломки многих фундаментальных представлений и формирования новых основ инженерного мышления. Например, одной из главных задач при создании аппаратуры всегда было уменьшение числа ламп, а при переходе к транзисторам подобный подход отходил на второй план, зачастую не давая решающих экономических либо конструктивных эффектов — лишний транзистор не мог заметно изменить ни стоимость, ни экономичность карманного радиоприемника. Но зато в транзисторной аппаратуре, существенным стало требование, которое почти не учитывалось при использовании ламп, — в одной и той же схеме должны хорошо работать транзисторы с некоторым разбросом параметров.
Как бы ни восхищала нас своим совершенством технология полупроводникового производства, но даже при самой высокой технологической культуре полупроводниковые приборы сходили (и сходят) с заводского конвейера со значительным статистическим разбросом параметров. Поэтому заключительным циклом производства обязательно являлось измерение основных параметров готовых приборов и разделение их на группы.
Многие из конструкторов радиотехнической и электротехнической аппаратуры при выборе транзисторов почти всегда останавливались на приборах 'высших литеров', то есть на приборах с самыми лучшими параметрами. Зачастую это была попытка максимально упростить свою задачу, переложив работу на чужие плечи, в других случаях это было простым проявлением страха, обусловленного недостаточно глубоким пониманием особенностей полупроводниковых приборов и транзисторных схем. В результате не только транзисторы с нестандартными параметрами, но и заметная часть приборов из числа годных не шла в дело и фактически переводилась в брак. С государственной точки зрения было исключительно важно, чтобы были оправданы 'без вины виноватые', чтобы транзисторы 'нижних литеров' нашли широкое применение. Для преодоления этого психологического барьера понадобилось много нервов, работы, организационных и даже административных мер.
Одной из последних была необходимость для радиоконструкторов согласования обоснованности использования в своих разработках тех или иных приборов со специально созданным Центральным бюро применений полупроводниковых приборов.
Для типономиналов же, которые не были дефицитными, согласования не требовалось, что поощряло к их использованию.
Не меньшие, а может быть и большие трудности психологического характера предстояли при внедрении только что возникших интегральных схем. В предвидении их А.И. договорился с Калмыковым о совместных действиях, и уже в апреле 1965 года в Минрадиопроме вышел приказ, в котором говорилось об обязательном применении ИС начиная с 1966 года во всех новых разработках, где это только возможно. Подобные приказы были изданы и в ряде других министерств.
Одной из мер, предпринятых А.И. для массового и разумного продвижения полупроводниковых приборов, стала также постановка разработок аппаратуры собственными силами — пока еще только бытовой. И зарубежный опыт, и опыт многих своих конструкторов и любителей-изобретателей доказывал: даже те транзисторы, которые пока оставались за порогом годности, могли стать чуть ли не самыми ходовыми для таких изделий бытовой и промышленной электроники, как переключающие схемы, преобразователи напряжения, детские игрушки, электронные музыкальные инструменты и др. А ведь выбор критериев годности отечественных транзисторов, если и отличался от зарубежной практики, то только в сторону более жестких норм. А.И. посещал выставки творчества радиолюбителей, знакомился с их достижениями, а авторов наиболее удачных конструкций приглашали на работу на предприятиях министерства. Созданные ими образцы демонстрировали возможности построения аппаратуры из приборов с 'низшими литерами' или даже вовсе забракованных.
И в других странах переход от радиоламп к транзисторам проходил не без трудностей. Несколько ранее в США сталкивались с такими же проблемами неприятия транзисторов конструкторами радиоаппаратуры, но общая развитость промышленности позволила достаточно быстро найти среди огромного числа разработчиков энтузиастов новой техники.
У нас сложности со сбытом транзисторов были еще одним из проявлений имевшегося в стране отставания в понимания сущности электроники и ее исключительного места в обеспечении развития общества. Возможно, что и это имел в виду А.И. Микоян, предрекая: 'В нашей стране создать такое невозможно. 'Кстати, в 1965 году А.И. вместе с начальником 1ГУ И. Т. Якименко принимал его в НИИ в 'Титан'. Предсказания старого политика, бывшего теперь Председателем Президиума Верховного Совета СССР, в общем сбывались: доставалось Министру электронной промышленности от своих коллег достаточно, хотя мальчиком для битья его назвать было никак нельзя. Удары он держал крепко и мог ответить со всей внушительной силой своего опыта и авторитета.
Даже из этого весьма поверхностного перечня проблем, с которыми столкнулся А.И., став руководителем электронной промышленности, можно заметить, что ему было на кого сваливать их нерешение: и на станкостроителей, и на оптиков, и на чермет, и на цветмет, и на химиков, и еще черт знает на кого. Да и финансовые возможности страны для вкладывания средств в одну из самых капиталоемких отраслей промышленности были несравненно меньше, чем у заокеанских супостатов. Но
