Приходит утро — он доит коз (со временем козы привыкли к нам и уже не ждали, пока их подоят, а сами молчаливо просили об этом), потом он идет в лес и приносит нам плоды на целый день. Наступает ночь — он рвет для нас свежей травы и приготовляет нам постели.
Одним словом, он был нашей правой рукой. Он нам всем оказывал различные услуги и был счастлив, когда к нему обращались.
Да, всё — только привычка. Например, мы привыкли, выходя из пещеры, находить уже приготовленные бананы, орехи и молоко. Все это делал рабочий. Не хватает чего-либо, мы ему говорим — и в одну минуту все готово. В противном случае мы злимся, читаем ему нотации, предупреждаем, что в следующий раз… Он все это выслушивает и молчит. Удивительно! Простой человек, а понимает, что мы — это не он, мы не созданы для черной работы. Наша работа более тонкая — мозговая работа. Мы каждый день разгуливаем по острову, изучаем местность, следим, не видать ли людей, стараемся определить, где мы находимся, на каком море, вблизи каких мест. Внимательно всматриваемся в даль, не видать ли парохода.
И так идут дни, недели, месяцы. И нет помощи, нет спасения! Мы не встречаем людей! Пароходов не видать! Мы теряем все надежды и решаем, что надо засесть здесь основательно, надолго, надо заняться устройством жизни.
Надо поднять культуру страны, издать законы, распределять работу, выработать правила разделения имущества, дабы каждый знал, что принадлежит ему. Словом, надо образовать государство — учредить королевство, конституционную монархию или даже республику.
Мы горячо принялись за работу и заложили первый камень для основания республики — единственной еврейской республики на всем земном шаре.
Понятно, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, поэтому я прошу читателя запастись терпением.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Умные люди, изучающие мир животных, уже давным давно пришли к убеждению, что самым неблагодарным существом является человек. Возьмите, например, нас — тринадцать Робинзонов. Чего нам недостает?
Для кого сияет это чудесное солнце? На кого глядит безоблачное небо? Для кого зеленеет трава? Цветут цветы? Журчит ручей? Поют птицы? Шумит море? Для кого собраны здесь козы? И для кого Б-г создал пещеры? Разве не для нас? И все же мы неблагодарны и еще как! Я вам опишу утро на Острове тринадцати.
Все встали, вышли из пещеры, умылись, а уже навстречу идет пролетарий с сияющим лицом и приглашает к столу.
«Стол» — это огромный камень, где-то найденный пролетарием. Внизу он круглый, а сверху гладкий и ровный, словно кто-нибудь обстругал его. Наш пролетарий здорово вспотел, пока ему удалось докатить этот камень до нужного места. Покончив с этим камнем, он стал подыскивать другие и соорудил тринадцать стульев. Помочь себе он никому не позволил, заявляя, что это исключительно его обязанность.
— Работать должен каждый. Каждый человек обязан на себя работать.
Так сказал социалист и при этом счел своим долгом прочесть длинную лекцию о развитии общества. Но пролетарий раз навсегда заявил, что это его дело, и твердо стоял на своем.
Со своей улыбочкой простого человека он сказал:
— Если вы не обидитесь, то позвольте мне сказать, что бывает всякая работа. Работа работе рознь. Есть работа и есть работа. Один работает руками, другой — ногами, а третий — головой.
Упрямый человек! — что с ним поделаешь? Когда он успевает все сделать — мы не знаем. Кипит у него работа.
Когда мы просыпаемся, мы уже находим на столе молоко, воду, бананы, орехи, а также черные ягоды (он где-то нашел их); эти ягоды очень вкусны, похожи на виноград. Любопытно поглядеть, как мы шествуем к столу. Впереди всех мадам — единственная женщина на нашем острове. Рядом с ней капиталист, который считается в нашей колонии элегантнейшим джентльменом.
За ними идут по порядку: атеист, ортодокс, сионист, территориалист, социалист, националист, ассимилятор, идеалист, материалист, а уж за ними я — писатель. Последним идет пролетарий. Мы все усаживаемся, едим, пьем и разговариваем. Мы говорим о религии, о политике. Разбираем социальные и этические вопросы. И у каждого из нас свое мнение и, конечно, оно идет вразрез с мнением другого.
Часто из-за этого вспыхивают небольшие ссоры и бывают различные неприятности: дуемся друг на друга, перебрасываемся колкостями, иногда едкими насмешками или просто грубостями. Порой мы чувствуем, что успели уже надоесть друг другу хуже горькой редьки. Мы перестаем разговаривать — и постепенно рождается мысль, что нам надо разойтись — раскинуться по всему острову. Надо каждому найти свой уголок. Тринадцать человек — тринадцать уголков.
Эта мысль нравится всем. В начале, конечно, об этом говорится намеками. Потом, чем дальше — тем все откровеннее.
— Если бы я знал, что вы не обидитесь, я бы предложил следующее, — так заявляет пролетарий, начиная по обыкновению с извинений. — Гора, на которой мы живем, велика и обильна. Пещер здесь достаточно. Здесь могут жить не только тринадцать человек, но даже тринадцать семейств. Если вы мне позволите, я возле каждой пещеры положу по камню, чтобы знать, какая кому принадлежит…
После коротких дебатов, занявших несколько часов, предложение пролетария было принято, и все остались довольны, даже сам пролетарий. Как видно, и мы ему здорово надоели. Неудивительно: у каждого из нас свой вкус, свои привычки, свои капризы. Например: один любит много солнца, другой, наоборот, любит прятаться в тени. Один любит, чтобы молоко было теплое, только что от козы, а другой — холодное. Один предпочитает бананы очищенными, а другой как раз любит их в натуральном виде. Поспать тоже всякий по-своему любит. О даме уже и говорить нечего. Женщине сам Б-г велел быть капризной. Наша дама требовала по утрам свежий букет цветов. Когда он отсутствовал, наша дама ни с кем не разговаривала. А когда хмурилась дама — хмурилось небо. А когда дулась дама — дулась земля, дулся лес, и все мы ходили надутыми. Вполне понятно, как легко стало на душе, когда мы разбрелись по своим пещерам, когда каждый занял свою собственную «территорию». Тринадцать человек — тринадцать территорий. Самая большая территория досталась, конечно, капиталисту. Он привык, по его словам, жить широко и свободно. Он не виноват: его с детства приучили жить в светлых, больших комнатах. Крошечная территория выпала на долю рабочего. По правде говоря, когда он находится в пещере? Ведь все равно он с утра до позднего вечера занят работой, а поспать пару часов не все ли равно где?
— Я, — говорит он, — спал дома не лучше.
Работы ему тоже не прибавилось, кроме чистки и уборки. Раньше он убирал одну пещеру, а теперь их тринадцать. Хорошо хоть, что не нужны отдельные столы. Чуть-чуть мы не обзавелись ими. После ряда долгих и горячих дебатов было решено, что столовая должна быть общей — под открытым небом. Самое удобное место, где мы можем два раза в день видеть друг друга.
Удивительно! Живя на одной территории, мы не выносили друг друга, а разойдясь — стали скучать. Но как только собирались вместе — ссорились. Спорили, потом прибегали к колкостям, вплоть до ссор.
После этого извинялись друг перед другом. И все это продолжалось до тех пор, пока не решили (конечно, после продолжительных дебатов) образовать отдельные колонии.
Первый заговорил о колонизации и о разделении имущества капиталист. Он доказал, оперируя своим опытом, что мы только тогда заживем хорошо, когда у каждого из нас будет свой уголок, свой собственный кусок земли, свой лес и свой скот (он имел в виду наших коз).
— Одним словом, — закончил капиталист, — собственность — это вечный двигатель, приводящий в движение весь мир. Без собственности нет прогресса.
— Они правы! — подхватывает ортодокс, еврей-литвак из толстых бородатых литваков. — Еще наши ученые талмудисты говорили, что каждый человек обязан заботиться о себе. Каждый еврей должен строить дом, разводить огороды и устраивать хозяйство. Еще наш праотец Ной…
