'Это одно из моих самых любимых мест в Храме, - ответила Бент, в ее серебряных глазах отражалась вода. - Я не хочу забывать его из-за того, что случилось здесь. Я почти умерла. Другой бы, на моем месте, уже распрощался с жизнью. Жизненный опыт рассказал меня гораздо больше о пути Джедая, чем тысячи занятий'. Она повернулась к Оби-Вану: 'Я надеюсь, ты не винишь себя в смерти Брука'.
'Я знаю, я делал все возможное, чтобы спасти его,- сказал Оби-Ван. - Но в моем сердце все еще осталась тяжесть от всего этого'.
'Все так и должно было быть, - сказала Бент. - Жизнь потеряна. Пока он был жив, он сам мог все поменять'.
'Бент, мне так стыдно за…', - быстро начал Оби-Ван.
'Нет, - мягко прервала его Бент. - Нет необходимости извиняться. Ты спас мою жизнь, ты это знаешь'.
'Есть необходимость, - решительно сказал Оби-Ван. - Есть огромная необходимость'. Он посмотрел на свои руки, которые лежали на коленях: 'Я выказал всю злость и ревность. Что я чувствовал, было для меня важнее твоих чувств'.
'Ты беспокоился о своем будущем, - сказала Бент. - Ты боялся потерять Куай-Гона'.
Оби-Ван глубоко вздохнул. Он уставился на темно-синий бассейн: 'Я думал, что я вернусь в Храм, и все будет как раньше. Совет простит меня и примет назад. Куай-Гон изменит свое мнение. Но только я один изменил свое мнение. Я осознал что то, что я сделал, не просто исправить. Может быть вообще невозможно исправить. Я осознал, что сделал с самим собой, с отношениями Учитель - Падаван. Вот почему Джедаи ждут так долго и так тщательно выбирают себе Падавана. Это так сильно касается доверительных отношений. Я спрашивал себя, что если Куай-Гон не возьмет меня, оставит меня, после того как я доверял ему свою жизнь, что я буду чувствовать? Да я простил бы его, но смог бы я снова к нему присоединиться? Смог бы я снова ему довериться?' В нем была пустота. Он встретил взгляд Бент. 'Я не знаю ответа, - сказал он. - Как же я могу ожидать решения Куай-Гона?'
'Я думаю, ты должен снова довериться ему, - медленно сказала Бент. - И я думаю, Куай-Гон сделает то же самое. Из-за того, что только что случилось, вы не могли присесть, все обдумать и поговорить друг с другом. Вы так много вместе пережили. Ты не хотел мне рассказывать о том, что случилось на Мелиде - Даан'. Она сделала паузу: 'Когда ты будешь, способен рассказать об этом я с удовольствием послушаю'.
Оби-Ван вздрогнул. Он не мог сказать ее имя вслух. Но кому-то же он должен был высказаться. Он знал, что если упустит этот момент, возможно, никогда больше не поговорит с ней о живой Силе, и что-то внутри него умрет.
'Ее звали Серази', - сказал он. В нем возникло огромное чувство печали. Но он также почувствовал облегчение от того, что произнес ее имя. 'Серази', - снова сказал Оби-Ван. Он поднял голову и почувствовал прохладные испарения воды. Внезапно он стал сильнее, как будто энергичный дух Серази стоял рядом с ним и касался его плеча. 'Мы так были связаны друг с другом, что я не могу объяснить. Это было не из-за времени, часов потраченных вместе. Это было не из-за секретов или доверия. Это было что-то другое'.
'Ты ее любил', - сказала Бент.
Оби-Ван проглотил слюну: 'Да. Она притягивала меня. Мы сражались рука об руку. Мы доверяли друг другу. А когда она умерла, я ругал себя. Когда я подумал что и ты можешь умереть, я понял что не смогу жить, если это случится'.
'Нет, ты смог бы, Оби-Ван - мягко сказал Бент. - Все мы переживаем такие моменты иногда'. Она облокотилась на него, на ее глазах проступали слезы: 'Ты спас мне жизнь. Мы продолжим жить вместе'.
Куай-Гон сидел в комнате Таллы. Они молчали некоторое время. Ту-Джей была послана на перепрограммирование.
В этот раз Куай-Гон был рад послушать музыкальный свист Таллы.
'Скоро ты должен будешь встретиться с Советом, - в конце концов, не выдержала она. - Если ты решишь взять Оби-Ван своим Падаваном, ты окажешь ему огромную помощь. Совет, вероятно, позволит тебе взять его назад'.
'Я знаю', - сказал Куай-Гон.
'Особенно после всего того, что он сделал', - добавила Талла.
'Я хорошо знаю обо всем, что он сделал'.
Талла вздохнула: 'Упрямый ты человек, Куай-Гон'.
'Нет, - возразил он. - Не упрямый. Предусмотрительный. Я должен быть уверен, Талла. Что если это будет несправедливо по отношению к мальчику или к Джедаям? Если я не стану доверять Оби-Вану наша связь между Учителем и Падаваном, в конечном счете, разорвется'.
'А ты думаешь, что не сможешь снова доверять ему?' - спросила Талла.
Куай-Гон посмотрел на свои руки, которые лежали на коленях: 'Это мой изъян, и я это знаю'.
Снова наступила тишина. Талла взяла свою чашку и провела пальцами по ее гладкой поверхности. Она поднесла ее к свету, которого она не могла видеть.
'Какая красивая чашка, - сказала она. - Я это знаю хоть и не могу ее видеть. Я могу это чувствовать'.
Она действительно была красивой, Куай-Гон это видел. Материал, из которого она была сделана, был так тонок, что почти просвечивался, синий цвет был таким бледным, что казался белым. Но форма была незамысловатая, без ручки или каких-либо ободков вокруг.
'Я ее использую, хотя ведь могу и нечаянно разбить, - сказала она и осторожно поставила ее назад. - Ты когда-нибудь слышал о планете Аурия?'
'Конечно, - сказал Куай-Гон. - Аурия знаменита своими ремесленниками'.
'В этой галактике они лучшие мастера по стеклу, - продолжила Талла. - Многие удивлены, почему в этом миру так хорошо развито искусство. Из-за золотых песков, температуры огня, старинных традиций? Из- за чего бы это не было, они делают самую красивую посуду во всей галактике, им так много за это платят, что их произведения становятся бесценными. Но иногда, кто-то бывает небрежен в своей работе, или случается несчастный случай, и они разбиваются'.
Талла снова взяла свою чашку. 'Я тоже могу разбить эту чашку. Но у этих ремесленников искусство преобладает над модой. Они снова творят даже из разбитых вещей. И в этом творении они постигают пика совершенства в искусстве. Они берут куски от разбитой прекрасной посуды и делают еще более прекрасную. Ты видишь следы швов, но ведь старые кусочки все еще безупречны. Из этого следует, что если что-то разбилось, то оно становится еще ценнее'.
Талла поставила голубую чашку перед Куай-Гоном. Джедай сидел молча, обдумывая наставление. Возможно ли то, что перестроение доверительных отношений с Оби-Ваном не будет тягостным, а доставит удовлетворение?
Он взял изысканную чашку. Она почти исчезла в его огромной руке. Его пальцы сжались вокруг чашки так, что она чуть не треснула.
Он не мог сделать еще раз то, что уже делал. А если и вправду новая вещь становилась прочнее, чем разбитая?
Куай-Гон стоял перед Советом, рядом с ним стоял Оби-Ван. Они закончили обсуждение того, что случилось с Ксанатосом.
Оби-Ван видел, что Куай-Гон сдвинул брови от волнения. Он ощущал чувство смятения в своем бывшем Учителе.
А у Оби-Вана были причины чувствовать себя довольным. Ведь Совет сообщил ему важные вести. Оби-Ван робко попросил не брать себя назад, а дать ему испытательный срок. Ему это предоставили. Ему было необходимо остаться в Храме и пройти собеседования со всеми членами Совета. Он не получил чего хотел, но он чувствовал что получил то, что было для него правильным.
Но не Куай-Гон. Совет не одобрил его решение последовать за Ксанатосом.
'Я не понимаю вашего замешательства, - говорил Куай-Гон. - Ксанатос - могущественный враг Джедаев'.
