играющем яркими красками фоне. Это состояние большинство предпочитает пережить у себя дома, поэтому общество жевателей ката постепенно редеет, и лишь немногие остаются в мабразе до утра. Некоторые пытаются перенестись в реальность, но те, кто жует кат в течение длительного времени, испытывают серьезные затруднения в осуществлении своих желаний, так как кат вызывает анафродизию. Разумеется, об этом говорят неохотно, однако, когда я спросил нескольких своих друзей, так ли это, они утвердительно кивнули. Часто, желая выйти из такого неприятного положения, прибегают к помощи алкоголя. Наутро настает «катовое похмелье»: нездоровится, настроение мрачное, хочется спать, ничто в мире не радует.
Большая часть аденцев «катует» по четвергам и пятницам. В субботу они заставляют себя сдерживаться и терпеливо ждут следующего четверга. Поэтому потребление ими ката не влечет за собой каких-либо серьезных последствий. Но у тех, кто жует чаще, это переходит в привычку, они страдают бессонницей, очень нервозны, у них появляется чувство страха перед завтрашним днем, реакции сильно ослаблены. Поэтому есть правило уличного движения в НДРЙ, запрещающее садиться за руль автомобиля, если водитель находится под действием ката. Но традиции не исчезают мгновенно, и нет-нет да и встретишь водителя такси с «катовой щекой».
Частое употребление ката приводит к нарушению кровоснабжения слизистых оболочек. Особенно подвергается атрофии и разрушению слизистая оболочка ротовой полости. В образовавшихся трещинах поселяются бактерии, вызывающие воспаление. Многие в результате потребления ката страдают хроническим гастритом, сопровождающимся отсутствием аппетита, болями в желудке и железодефицитной анемией. Почти все приверженцы зеленых листочков имеют хронический запор. Эти болезни заявляют о себе, как правило, годам к тридцати пяти, а то и раньше.
Длительное жевание ката переходит в наркоманию. Наркоман уже не может обходиться без ката ни одного дня, даже во время работы. Он сам говорит, что без ката больше жить не может. Кат принято употреблять в, компании, но не наркоман редко жует его в одиночестве, всегда ищет себе для этой цели товарищей, наркоман же это делает наедине с самим собой. Уже в начальной стадии заболевания наркоманией человек отдаляется от общества, от которого позднее так или иначе будет все равно изолирован. В конечной стадии наркомании эти люди с истощенными, изнуренными, апатичными лицами сидят на корточках где-нибудь в тени на углу улицы и клянчат милостыню, чтобы тут же на выпрошенные деньги купить еще один пучок ката. Теперь они вообще не способны выполнять какую-либо работу.[35]
Ну а женщины? Может быть, жевание ката было одним из немногих дозволенных им «удовольствий»? Женщины Южного Йемена в противоположность их сестрам на Севере жуют кат редко, а если и жуют, то лишь в обществе своих мужей, родителей, взрослых сыновей и дочерей, большинство из них принимают активное участие в борьбе против употребления ката. Ведь от этого в первую очередь страдают они и их дети: семья разваливается оттого, что муж пристрастился к кату, и в доме не хватает денег на продукты, на порошковое молоко для маленьких детей, на самое необходимое.
На кат никогда не существовало и не существует твердых цен. Торговец этим растением всегда приспосабливается к спросу на товар. В праздники и в дни получки цена на кат очень высока. У торговцев «добрые сердца» — они отпускают кат даже в кредит. На базаре в Адене есть небольшой переулок, где вечером светло как днем, где не слышно обычного шума толпы. С сильно оттопыренной щекой, за которую засунут большой шарик ката, одетые только в футу, обливаясь потом, торговцы сидят на прилавках, а их керосиновые лампы отбрасывают яркий свет на лежащие рядом с ними зеленые пучки ката. Покупателю требуется немало времени, чтобы выбрать сорт получше и купить его подешевле. Один пучок ката стоит в среднем от 1 до 2 динаров. Но обычно берут не один, что весьма ощутимо сказывается на семейном бюджете, так как ежемесячный заработок рабочего в среднем составляет от 20 до 30 динаров, а женщинам и сейчас еще редко удается найти оплачиваемую работу.
— Правительство ведет постоянную борьбу против злоупотребления катом, но не методом решительных запретов, а не спеша, учитывая сложность проблемы, — сказал мне один йеменский врач. — Выращивать кат не запрещено, продавать — также, крестьянам, которые разводят вместо ката другие культуры, правительство оказывает финансовую поддержку. Поэтому площади, занятые под катом, на севере НДРЙ заметно сократились. Члены ОПОНФ, школьные учителя, женские и молодежные организации проводят широкую общественную кампанию по борьбе с катовой наркоманией По радио и телевидению врачи выступают с докладам о губительном действии ката. За очень немногие годы употребление этого зелья заметно сократилось, особенно среди молодежи. Да и пожилые люди теперь тоже не очень-то охотно показываются на улице с оттопыренной щекой. Мы убеждены, что наш народ, нашедший всебе силы освободиться от внутренних и иностранных угнетателей, сумеет одолеть и катовую наркоманию.
— А может случиться так, — спрашиваю я его, — что когда-нибудь кат вообще исчезнет из жизни вашего народа?
— Нет, не думаю… — отвечает он, — …как у вас в ГДР с употреблением алкоголя! На праздниках, когда встречаются друзья, они не откажут себе в удовольствии пожевать кат.
В ДЕЛЬТЕ РЕКИ АБЪЯН
Над морем зелени и белых пушистых коробочек покачиваются желтые цветы, а сверху распростерлось дрожащее марево раскаленного полуденным солнцем воздуха. Как громадный сад Эдема, раскинулась в cотне километров к востоку от Адена дельта вади Абъян. А между Аденом и дельтой лежит плоская пустыня. Далеко, насколько хватает глаз, тянутся хлопковые поля — одно сменяет другое. На стеблях высотой в метр повисли пушистые шарики в коричневых лопающихся коробочках. Равнина наполнена меланхолическими звуками арабской музыки, доносящимися из транзисторов и сопровождающими медленный шаг сборщиков хлопка. Под палящим солнцем работают всей семьей, чтобы вовремя собрать урожай. Повязав вокруг бедер большие коричневые платки, мужчины и женщины собирают в них белую вату. На краю поля хлопок складывают в мешки и отправляют на сборные пункты.
В провинции Абъян, по которой проходят две водоносные вади-Бана и Яхар, — имеется 120 тысяч федданов (около 50 тысяч гектаров) пахотной земли. Самый крупный населенный пункт здесь — город Зинджибар — административный центр провинции. В Зинджибаре ведется интенсивное жилищное строительство, и в недалеком будущем многие получат новое жилье.
Вади пересекают хорошие шоссейные дороги, связывающие хлопководческие районы провинции с центром страны. В освоении этих земель участвовали когда-то богатые аденские купцы, они-то и способствовали развитию современных коммуникаций. Но транспортная связь Аден — дельта Абъян была осуществлена только при народной власти.
С севера провинция Абъян ограничена голыми коричневыми скалами высотой 400–500 метров. Дома, на родине, мне всегда доставляло удовольствие взобраться на гору, чтобы посмотреть, а что находится за ней. Но здесь, в такую жару, нет ни малейшего желания воскресить эту привычку. На краю дельты, у подножия гор расположилась деревня Батис с населением в полторы тысячи человек — родина Ахмеда Шаифа. Там живут его родители, и он пригласил нас поехать к ним. Сейчас начало января, последняя пятница Большого праздника.[36]
Родители Ахмеда встретили нас очень сердечно. Ахмед ненадолго исчез, чтобы поздороваться со своей молодой женой. Мне ее увидеть так и не пришлось. Их глиняный дом стоит на узкой тенистой улочке. В этой деревне все дома выстроены из глины, поэтому внутри прохладно.
Пригнувшись, мы поднимаемся по глиняной лестнице на второй этаж, где расположены жилые помещения. Мужская комната служит одновременно гостиной. Оконные отверстия защищены решетками и закрываются ставнями, а днем прикрыты легкими занавесками. Стекла — несколько разноцветных осколков — вставляются лишь для украшения. На первом этаже держат домашних животных — коз или овец, несколько кур, изредка корову. Здесь же находятся сделанные целиком из глины помещения для стирки и уборная. Все содержится в безупречной чистоте.
