дюны еще объяты тенью, и гребни их кажутся острыми, как ножи, а песчаная почва хранит влагу, или вечерние, когда лучи заводящего солнца ложатся на пески быстро сменяющимися красками и над ними простирается одиночество ночи. Но днем, когда солнце стоит высоко, а ветер вздымает пески, пустыня жестока, и счастлив тот, кому удается избежать ее смертельного дыхания.
После многочасового пути мы увидели наконец горы Яфи, перерезанные плодородными вади. Самая высокая вершина в Яфи — Джебель Тамар — достигает 2508 метров. Она и самая высокая во всей Народной Демократической Республике Йемен. Эта гора вплотную прилегает к границе с ЙАР.
В продолжении всего пути наш водитель только и говорил что о прекрасных женщинах Яфи.
— Красоту этих женщин узнаешь по глазам, они у них темно-карие, волосы черные, как эбеновое дерево, кожа смуглая, бархатистая, а их лучистая улыбка подобна солнцу.
Пока он увлеченно говорил, с трудом управляя машиной, идущей по вади Йахар, я вспомнил о своих пациентах, приехавших из района Яфи или его окрестностей. Большинство из них вместе с родственниками перебрались в Аден лишь после победы революционных сил 22 июня 1969 г. Один из них — Салем Абдулла, живущий в Хормаксаре, был у нас частым гостем. Он с таким воодушевлением и так интересно рассказывал нам о своих соотечественниках и земляках, что мне захотелось с ними познакомиться. Но потребовались месяцы, пока я получил разрешение поехать с Абдуллой к нему на родину.
Проезжая по вади, мы часто видели работавших в поле женщин и детей. В зелени вади нежно- розовые шелковые шали женщин пестрели, как цветы. Сначала укутывается голова, затем шаль повязывается вокруг бедер, легко ниспадая до земли. На фоне черных платьев, которые здесь носят все женщины, эти шали очень красивы. В вади сейчас мало воды, и мы быстро продвигаемся вперед. Горы становятся все выше; после полудня подъехали к большой деревне Сувейде, расположенной в северной части вади Йахар. Здесь же, наоборот, воды очень много — дети даже купаются. Несколько насосов откачивают ее на поля, лежащие по краям вади и защищенные от высокой воды заграждениями, сложенными из валунов.
Сувейда — богатая деревня, так как тут очень плодородная почва. Террасные поля поднимаются до самых вершин. В небольшой чистенькой харчевне у меня сразу же объявился сосед, взявший на себя заботу обо мне. И вот передо мной уже стоит большой стакан с прозрачной и холодной водой, предварительно профильтрованной через тонкую ткань, тарелка с жареным картофелем, фрукты, овощи, яйца и столовый прибор. Этот человек — один из наших бывших пациентов в Адене, которого нам удалось вылечить от бильгарциоза.
Два мальчугана за соседним столом, старательно орудовавшие ложками в горке картофельного пюре, оказались моими первыми пациентами в деревне. Я осмотрел их, как только покончил с едой. У них ветряная оспа, но, к счастью, без осложнений. Мой сосед по столу ведет меня к пятиэтажному каменному зданию, стоящему высоко на холме. Ветряной оспой больна вся семья. Для взрослых эта болезнь может оказаться смертельной. Ее редко удается купировать медикаментозными средствами, к тому же врача в этой местности пока еще нет, а помощник здравоохранения недостаточно сведущ, чтобы распознать столь сложное заболевание. Он рассказывает мне, что ветряная оспа вернулась сюда лет десять назад. Люди в долинах все еще живут изолированно, редко кто из посторонних появляется здесь. Все-таки ветряную оспу занесли сюда; она приняла эпидемический характер и быстро распространяется, кося всех подряд — и взрослых, и детей.
За деревней начинается дорога, поднимающаяся крутым серпантином к перевалу. Она соединяет высокогорное плато Яфи с долиной. Немало говорили о том, что здесь необходимо построить дорогу, но лишь при народном правительстве началось осуществление этого проекта. Каждый южнойеменец, участвовавший в ее строительстве, очень гордится этим. Путь из города Лабуса, центра Верхнего Яфи,[66] в Аден раньше занимал несколько дней. Когда закончится строительство дороги, для этого потребуется всего 4–5 часов. Об этом мне рассказывает главный инженер, плотный, высокий человек, носящий густую, окладистую бороду. Маленькая палатка, освещенная керосиновой коптилкой, надолго станет его домом. Взрывы, доносившиеся снаружи, время от времени сотрясали небольшой деревянный стол, на котором стояли наши стаканы с чаем. Мы вынуждены ждать, долго ждать, потому что в бензозаправщике что-то испортилось, и он загородил дорогу. Тяжелый гусеничный экскаватор сможет втащить его на плоскогорье только к утру. Повернуть назад нельзя, и остается один выход, — расширять дорогу, чтобы дать пройти машинам, направлявшимся сверху вниз и снизу вверх. Понадобится много часов, чтобы убрать с дороги твердую породу. Внизу, в долине, мерцали редкие огоньки. В лунном свете отвесно падавшие горы отбрасывали длинные тени в долины, и тени людей, работавших в свете прожекторов, как призраки, скользили по скалам.
Отрезок круто поднимавшейся дороги, строительство которой еще не закончено, мы одолеваем с помощью мощного бульдозера и теперь наш «лендровер» может ехать дальше. Когда мы приближаемся к плоскогорью, становится прохладно. На нем громоздятся невысокие (100–300 метров) горы. Высокие каменные строения Лабуса стоят на склонах гор и выглядят довольно мрачно.
Сердечной была встреча с фельдшером Мухаммедом Салемом, руководителем городской больницы. Здание больницы освещено ярким светом. По соседству гудит дизельный агрегат, подающий электричество до 23 часов не только для больницы, но и для школы и полицейского участка. Но мы еще долго сидим при свете керосиновой лампы, и я слушаю Мухаммеда Салема:
— В семьдесят третьем году мы начали строить больницу. Сейчас в ней сорок коек. Скоро будет готов жилой дом для врачей, и тогда, надеемся, сюда приедет врач. Больницу строили на деньги, полученные от правительства, а также на пожертвования жителей нашей провинции, которые работают и за границей, но возводили мы ее своими руками.
Оборудование в больнице венгерское. Меня заинтересовал стерилизатор, работавший на керосине. В будущем больница получит собственную электростанцию. Население обслуживают четыре фельдшера, десять медицинских сестер и одна акушерка. В маленькой, очень чистенькой аптечке работает фармацевт, он получил хорошее образование и сам приготовляет мази, порошки и микстуры от кашля.
— Сестры и санитары имеются во всех деревнях, расположенных вокруг центра, — продолжает Мухаммед. — Раньше в этих местах были только знахари, пытавшиеся своими методами и средствами облегчить страдания людей. Однако наши пациенты быстро сообразили, что современные лекарства помогают лучше, чем раскаленное железо, знахари, которым тоже небезразлично здоровье их подопечных, потянулись к нам. С одним из них мы успешно сотрудничаем. У него богатый опыт лечения переломов, и он единственный среди нас умеет готовить лекарства из растений, плодов и соков деревьев. Но существуют «лекари» и другого сорта, вроде того, который внушал своим пациентам, что боль в горле, ушах и других участках тела происходит якобы от маленьких камешков, находящихся в ухе, и затем с ловкостью фокусника извлекал, из уха эти «камешки» ярко раскрашенной трубочкой, с гордостью демонстрируя людям «причину» их заболевания. Нам вскоре удалось прекратить практику этого шарлатана: В начале нашей борьбы здесь нам пришлось тратить немало усилий на борьбу с предрассудками; особенно трудно было справляться с повивальными бабками. Теперь женщины идут рожать в больницу, остаются там в среднем три дня после родов, а затем возвращаются в свои деревни. Ежедневно мы обслуживаем от двухсот до четырехсот больных. В нашей местности широко распространены бронхит, коклюш и почечные заболевания. Туберкулез встречается редко, малярии и бильгарциоза вообще нет. Очень высок процент заражения населения глистными заболеваниями; иногда у одного и того же пациента мы обнаруживаем бычьего цепня, пяточные глисты, аскариды и острицы. Большая проблема также хроническая анемия, вызываемая упомянутыми выше заболеваниями и однообразной, бедной железом пищей. Слава Аллаху, — продолжает Мухаммед Салем, — что редки случаи аппендицита. Когда вади заполняются водой, мы лишены возможности доставлять больных в аденскую больницу. В таких случаях я даю антибиотики и уповаю на то, что мой призыв о помощи услышат по радио и больного возьмет вертолет.
На вопрос, много ли больных приходит к нему на прием с психическими расстройствами, Мухаммед отвечает отрицательно.
— Конечно, бывают и такие, — добавляет он, — но люди относятся к ним гуманно, как к равным себе, и семья проявляет по отношению к ним максимум заботы. У нас есть поговорка: «Не над умершими надо плакать, а над теми, кто лишился разума».
Затем Мухаммед Салем, не знаю в какой связи, немного подумав, решил рассказать мне историю одной из подруг его жены, которая оказалась в отчаянном положении, и, не произойди к этому времени
