Мертвое «да»

Цвет волос — золотистее ржи,
Взгляд очей его — девичьи зыбкий.
Сколько нежности, горя и лжи
В незаметной надменной улыбке.

Только больше молчали уста —
Возле губ две короткие складки.
Для коня: мановенье хлыста,
Для людей — мановенье перчатки.

У него было мало друзей,
Были только влюбленные слуги.
Я хожу теперь часто в музей
Проводить перед ним все досуги.

Этот взгляд — как густое вино,
В драгоценном налитое кубке.
Тяжело Золотое Руно,
Если плечи так узки и хрупки.

Сердце, сердце, что сделал с тобой
Этот призрак Эрцгерцога зыбкий?
Значит, могут быть нашей судьбой
Мертвецов неживые улыбки?

«Только след утихающей боли…»

Только след утихающей боли…
С каждым валом — слабей валы.
Легкий сумрак. В осеннем поле
Тянут медленный плуг волы.

Между небом и между нами
Заполняется мглой провал.
Мы во всем виноваты сами,
Ты у нас ничего не брал.

Тишина… Тишина такая,
Тишина на земле и в нас,
Словно в мире совсем иная
И хорошая жизнь велась.

Словно осенью мы не те же,
А серьезнее и грустней, —
О себе вспоминаем реже,
Вспоминаем Тебя ясней…

«Уходила земля, голубела вода…»

Уходила земля, голубела вода,
Розоватая пена вздымалась…
Вместо сердца — кусочек холодного льда,
Сердце дома, наверно, осталось.

Время шло, но последний томительный год
Был особенно скучен и долог.
Горечь все наплывала, копилась, и вот
Оживать стал прозрачный осколок.

И забился, как сердце, но только больней,
Угловатые стенки кололи.
Так прибавились к боли привычной моей
Капли новой томительной боли.

Книга жизни

1. «Не нами писанные главы…»

Не нами писанные главы,
Но нам по этой книге жить,