Мертвое «да»

«Нам в этом мире все давно чужи…»

Нам в этом мире все давно чужи.
Мы чьи-то жмем бессмысленные руки,
Мы говорим, смеемся. Сколько лжи
И сколько в этом настоящей муки.

Но если раз, единый только раз
Мы наяву Тебя случайно встретим —
Толпа сомкнется и разделит нас…

Давно пора бы примириться с этим.

Лондон, 1932

«Уже не страх, скорее безразличье…»

Уже не страх, скорее безразличье —
Что им до нас, спокойных и серьезных?
Есть что-то очень детское и птичье
В словах, делах и снах туберкулезных.

Особый мир беспомощных фантазий
И глазомера, ясного до жути,
Всей этой грусти, нежности и грязи,
Что отмечает в трубке столбик ртути.

Прага, 1935

1. «Первая дружба — навеки…»

В. Волкову

Первая дружба — навеки,
Детские клятвы — до гроба…
Где ты теперь, мой друг?

Взрослыми стали оба,
Грустными стали оба,
Фронты, моря и реки
Нас разделили вдруг.

2. «Стоило ночи скакать на коне…»

Стоило ночи скакать на коне,
Дни проводить в пулеметном огне
(С Белыми, Красными) и на войне
Между Россией и Польшей…

Чтобы, домой, наконец, возвратясь,
Вдруг на себя бы рука поднялась!..

Так и не свиделись больше.

«Настанет срок…»

Настанет срок (не сразу, не сейчас,
Не завтра, не на будущей неделе),
Но он, увы, настанет этот час, —
И ты вдруг сядешь ночью на постели
И правду всю увидишь без прикрас
И жизнь — какой она на самом деле…

Berlin, 1935