собрался написать его, но, помнишь, я говорил, что улечу в Аргентину?
Лори снова закатила глаза.
— Так вот, ничего не вышло, — продолжал Алекс. — Вместо этого мне пришлось улететь в Гонконг.
Лори обратилась к приятелю Алекса Карлу.
— Тебе, надо думать, пришлось отправиться в Гонконг вместе с ним? — саркастически спросила она.
Карл отрицательно покачал головой.
— Нет, — ответил он, — я ездил в Аргентину, как и собирался.
— Понятно, — констатировала Лори. Она оглядела редакцию «Листка». — Остальные, очевидно, тоже носились как угорелые по всему земному шару и ничего не написали.
— Я в кино сходила, — сказала Джини.
— Написала рецензию? — спросила Лори.
— Нет, фильм был слишком хороший, — ответила девочка на роликах.
— Слишком хороший? — переспросила Лори.
— Неинтересно писать рецензии на хорошие фильмы, — пояснила девочка.
— Точно, — подхватил Алекс. — Что за радость писать рецензию на хороший фильм, если ничего плохого о нем не скажешь! Интересно писать про плохое. Можно прямо-таки порвать его в клочья, хе-хе- хе.
И Алекс принялся потирать руки, изображая Безумного Профессора. Этот номер ему удавался лучше всех в школе. Еще он отлично изображал виндсерфера, попавшего в шторм.
— Нам срочно нужны статьи в газету, — решительно сказала Лори. — У кого есть идеи?
— Может, про новый школьный автобус? — предложил кто-то.
— Гениально!
— Я слышал, что Габонди берет творческий отпуск на весь следующий год.
— Хорошо бы он не вернулся.
— Какой-то десятиклассник вчера кулаком стекло разбил. Хотел доказать, что можно пробить дыру в окне и не пораниться.
— Удалось?
— He-а, двенадцать швов наложили.
— Эй, минуточку, — сказал Карл. — А как насчет «Волны»? Все хотят понять, что это такое.
— Лори, у тебя же историю Росс ведет? — спросил другой репортер.
— Это вообще-то самый интересный сюжет, — поддержал третий.
Лори кивнула. Она отлично понимала, что «Волна» достойна репортажа, а то и целой полосы. Пару дней назад ей даже подумалось, что нечто подобное «Волне» — как раз то, что нужно аморфной, неорганизованной редакции «Листка». Но потом Лори отказалась от этой идеи. Она не могла бы внятно объяснить, почему. Это было смутное чувство неприязни, которое росло где-то внутри, и оно подсказывало, что с «Волной» стоит вести себя осторожнее. Пока ничего плохого не произошло: «Волна» отлично работала на уроках мистера Росса и, по словам Дэвида, помогла футбольной сборной. И все же Лори опасалась ее.
— Так что с ней, Лори? — спросил кто-то.
— С «Волной»? — переспросила она.
— Как же ты до сих пор никому не поручила сделать о ней репортаж? — недоумевал Алекс. — Приберегаешь все самое лучшее для себя?
— Не думаю, что кто-нибудь знает о «Волне» достаточно, чтобы писать о ней, — сказала Лори.
— Что ты хочешь сказать? Ты же сама состоишь в «Волне»! — удивился Алекс.
— Ну состою, — ответила Лори. — Только я все равно… все равно не знаю.
Кое-кто нахмурился.
— Я думаю, нужно написать хотя бы о том, что «Волна» существует, — заявил Карл. — В смысле, столько народу гадает, что это такое!
Лори кивнула.
— Ладно, вы правы. Я попробую объяснить всем, что это такое. Но тогда и вы кое-что сделайте — пока у нас есть несколько дней до выхода газеты. Постарайтесь разузнать всё, что думают о «Волне» школьники.
С того дня, как она впервые поговорила о «Волне» с родителями за ужином, Лори сознательно избегала дома этой темы. Зачем подливать масло в огонь? Мать и так вечно волнуется, что бы ни происходило с дочерью — будь то вечерние прогулки с Дэвидом, изгрызенные ручки или «Волна». Лори надеялась, что мама забудет об этом. Но вечером, когда Лори делала уроки у себя комнате, миссис Сондерс постучала к ней в дверь.
— Можно войти, малыш?
— Конечно, мам.
Дверь открылась, и миссис Сондерс появилась на пороге в желтом махровом халате и тапочках. Кожа вокруг глаз у нее блестела — Лори знала, что это крем от морщин.
— Как поживают гусиные лапки, мам? — шутливо спросила она.
Миссис Сондерс усмехнулась.
— Когда-нибудь тебе это перестанет казаться смешным. — Мать погрозила Лори пальцем, подошла к столу и заглянула через плечо в книгу, которую она читала. — Шекспир?
— А ты чего ожидала?
— Чего угодно, кроме «Волны», — сказала миссис Сондерс и присела на кровать.
Лори обернулась к ней:
— Мам, что ты хочешь сказать?
— Да ничего, просто я сегодня встретила в супермаркете Илэйн Биллингс. Она говорит, что ее сын стал совершенно другим человеком.
— Она волнуется? — поинтересовалась Лори.
— Она-то нет, а я — да, — ответила миссис Сондерс. — Ты же знаешь, у них с Робертом постоянно были проблемы, много лет. Илэйн часто мне жаловалась. И тогда она очень волновалась.
Лори кивнула.
— Зато теперь, — продолжила миссис Сондерс, — она в полном восторге. Но я почему-то в это не верю. Чтобы человек взял и вдруг полностью изменился! Он как будто в какую-то секту вступил.
— То есть?
— Лори, есть люди, которые попадают в разного рода секты. Они всегда недовольны собой и своей жизнью. Они видят в этом возможность начать все сначала, измениться, переродиться. А как еще объяснить перемену, произошедшую с Робертом?
— Что же в этом плохого, мам?
— Проблема в том, что эта перемена — не настоящая. С Робертом все в порядке, пока он внутри «Волны». Но представь, что будет, если он выйдет из нее! Весь остальной мир ничего не знает о «Волне» или плевать на нее хотел. Если Роберт не мог нормально функционировать в школе до «Волны», он не сможет функционировать и вне школы, где никакой «Волны» нет.
Лори поняла, о чем она говорит.
— Мам, не беспокойся обо мне. Я уже не настолько без ума от «Волны», как два дня назад.
Миссис Сондерс кивнула.
— Я знала, что так и будет, когда ты немного поразмыслишь над этим.
— Так в чем проблема? — спросила Лори.
— Проблема в том, что все остальные в школе воспринимают «Волну» всерьез.
— Ах, мама, это ты воспринимаешь ее слишком серьезно. Знаешь, что я думаю? Это просто мода. Как панк-рок или вроде того. Через два месяца никто о «Волне» и не вспомнит.
— Миссис Биллингс сказала мне, что в пятницу будет собрание «Волны», — сказала миссис
