— У-у-у! — безумно взвыл Гришка, закатив глаза. — Ах ты, немчура рассудительный! Все просчитал, фашистская морда!
Не сдерживаясь более, Люпус врезал Грюну правой в лицо. Парня откинуло назад, но Гришка удержал его левой за грудки. Ударил еще раз. И еще раз. И еще…
— Гриша, хватит! — подала наконец голос Даша. — Не заводись, Гриша! Довольно с него…
Люпус послушался. Грюн взглянул на девушку с невольной благодарностью. Физиономия у парня была разбита основательно: обе брови рассечены, нос и губы расквашены, под глазами набухали фонари. Но переносицу Люпус Грюну не сломал и зубов не выбил. «Спасибо телке, — подумал Грюн. — Не останови она шефа, он бы мою харю в хлам…»
— Пошел вон отсюда! — театрально произнес Гришка.
Он взашей вытолкал Грюна из квартиры, едва удержавшись, чтобы не дать ему пинка под зад. Но удержался-таки. Ибо пинок под зад, так называемая «параша», для блатного — оскорбление. А Люпус, несмотря ни на что, оставался идейным блатным.
И опускать своего бойца морально Гришка все же не собирался…
— Ну и что ты этим доказал? — холодно спросила Даша Люпуса, когда на лестнице стихли шаги Грюна.
Гришка рухнул на колени.
— Дашенька, прости меня! — взмолился он. — Дашенька, милая, солнышко мое, орхидея моя, прости ублюдка, пса поганого! Я одним воздухом с тобой дышать недостоин! Но я люблю тебя, Дашенька, больше всего на свете, больше жизни своей вонючей люблю тебя! Да, я урод, чмошник, тля, но нет у меня в мире ничего дороже, чем ты! Будь милосердна, девочка, прости меня!
Он задыхался от искреннего, отнюдь не наигранного раскаяния. Наедине с Дашей Люпус мог обзывать себя такими словами, за которые убил бы любого, кто посмел бы их произнести в его адрес. Но, оправдываясь перед возлюбленной, Гришка испытывал такой мучительный стыд за подлые свои выходки, что старался причинить себе настоящую боль. Ему казалось, он таким образом хоть в какой-то степени искупает свою вину…
— Простить? А куда я денусь?! — горько усмехнулась Даша. — Ведь ты прикончишь меня, коли не прощу!
— Дашенька, что ты говоришь, опомнись! — забормотал Люпус в смущении. — Да я волоска не трону на твоей прекрасной головке! Я не способен!..
На самом деле Гришка знал: если Даша всерьез его бросит, он убьет ее. А потом и себя. Поскольку жизнь просто потеряет для него смысл…
— Ага, то-то ты вчера меня и пальцем не тронул! — зло парировала Даша. — И разве первый раз ты меня прилюдно даже пальцем не трогаешь?! — добавила она язвительно.
— Дашенька, это все братва! — простонал Люпус. — Это они настраивают меня против тебя! Но и ты пойми: я просто обязан поддерживать свой престиж пахана! Иначе сожрут! А после и тобой полакомятся, на хор поставят! Я ведь вижу, они все по тебе сохнут, включая Зигфрида! Если мой авторитет рухнет, ты совсем без защиты останешься! И придет беда! Истрахают, испоганят пацаны красоту твою, из квартиры этой выгонят, по миру пустят! И подарки мои отберут!
— Да подавись ты своими подарками! — выкрикнула Даша, чуть не плача. — Век бы их не видеть!
Григорий, продолжавший стоять на коленях, пришибленно ссутулился. Даша чувствовала, кожей ощущала, как невыносимо он страдает, как мучительно ему стыдно и больно. Но девушка прекрасно понимала: сегодня Люпус попереживает, а завтра опять устроит ей экзекуцию на потеху братве. Сволочь…
— Даша, выходи за меня замуж… — вдруг глухо попросил Гришка.
— А что это изменит?! — вскинулась девушка.
— Это все изменит! — возбужденно воскликнул Люпус. — Сейчас ты кто?! Для братвы, я имею в виду?! Ты — моя наложница. Но не жена! А раз не жена — значит, подстилка, шкурка, тварь! Пойми, я это не от себя говорю, это они так рассуждают! И я иногда просто обязан показывать пацанам, что моя баба знает свое место!
— Сволочь ты! — не сдержалась Даша.
— Да подожди ты, Дашенька, милая! — Гришка так воодушевился, что нимало не обиделся на Дашкины слова. — Если ты станешь моей женой, то отношение к тебе пацанов резко поменяется! Ведь моя жена — это будущая мать моих детей! А значит, я имею право выполнять любые ее капризы! И никто из братвы уже не скажет: Люпус, мол, нас на бабу променял! Выходи за меня, а?..
— Замуж, значит? — Даша встала, подбоченилась. — И с работы я, конечно, должна уволиться, поскольку где же это видано, чтобы супруга блатного «папы» работала, верно?! И приставишь ты ко мне парочку дебилов-охранников, которые будут провожать меня до сортира и обратно да контролировать каждый мой шаг, не правда ли?! И развлекаться я смогу разве что онанизмом, ибо других развлечении для барской жены не предусмотрено! — Она почти кричала.
— Даша, что ты несешь! — Григорий уже сам чуть не плакал.
— Я знаю, что несу! — взорвалась Даша. — Все бандитские жены в нашем городе так живут! Все жены твоих бригадиров! Уж я-то знаю, наобщалась по твоей милости досыта с этими дамами! Только их такая жизнь устраивает, они телки безмозглые, полуживотные! А я от такой жизни с тоски сдохну! Никакие шмотки и цацки не спасут! Шел бы ты, любимый, куда подальше со своей женитьбой!
Глава 35
— И ты только поэтому не вышла за Люпуса? — Белов прищурился.
— Нет, Север, не только поэтому, — грустно улыбнулась Даша. — Не считай меня уж до какой-то степени примитивной. Люпуса я не люблю ни капли. И никогда не любила.
— Чего ж сошлась с ним? Сугубо из-за денег?
— Север! — вспыхнула Даша. — Ну оскорблять-то меня не надо! «Из-за денег»! Я не проститутка! Жратву мне его «шестерки» таскают, еще шмотки для Аськи я принимаю от Гришки, подарки… Но бабки — никогда!
«Между прочим, она опять сказала о Люпусе как о живом, — подумал Белов. — Что за черт?..»
Между тем Даша продолжала:
— Понимаешь, Гришка очень привлекал меня как мужчина в первые месяцы нашей с ним связи. Но потом это прошло. Бесследно. Навсегда.
— И ты столько лет ублажала его фактически через силу? — не спросил, а скорее посочувствовал Север.
— Не совсем, но… Да и выбора не было, — пожала плечами Даша. — Но выйти замуж за немилого мужика — нет уж! Тут я вроде Аськи! Та же кровь!
— Не надо про Аську, — укоризненно покачал головой Белов. — Как бы там ни было, ты ее все же продала. И именно немилому ей мужику!
— Ой, Север, тут другое… — потупилась Даша. — Я ее просто просила потерпеть год-два. Просто потерпеть! Я дольше терпела!.. Давай сейчас не будем об этом, ладно?
— Ну давай. — Север ехидно фыркнул. — Давай вернемся к твоему повествованию. Итак, ты отвергла соблазнительное предложение Люпуса, поскольку боялась сильно заскучать в замужестве…
— Север, не передергивай! — воскликнула Даша страстно. — Ты же только что слышал мое объяснение! Зачем опять обижаешь?!
Дашино возмущение было настолько искренним, что Белов поневоле смягчился.
— Извини, это я из-за Аськи, — пояснил он. — Она ведь девочка совсем, чистая душа, а ты пыталась заставить ее торговать собой… Нехорошо. Жестоко.
— А я, по-твоему, торговала собой?!
— В определенной степени. И тебе было тошно, ведь было?
