кредитор Анджея. Справедливость требует признать, что уж в чем, в чем, а в мелочности и жадности покойного обвинить нельзя.
Следующий в списке пана прокурора — Адам Лисовский. Он чуть старше Зарембы. Раньше они вроде бы не были знакомы. Лисовский недавно женился. Жена его врач. Это любящие супруги. Она, если не дежурит в больнице, приходит на каждый спектакль, в котором занят муж. Несколько раз Заремба приглашал их в ресторан или на танцы. Думаю, что за свой счет, он всегда платил за товарищей победнее. Это все знали. Наверняка был любезен с пани Лисовской, строил ей глазки. Так он вел себя со всеми молодыми и хорошенькими женщинами. Но ни о каком романе и речи быть не могло. Она влюблена в своего мужа, а Мариан увлечен был… моей женой.
С какой стороны ни взять, Адама Лисовского никак нельзя заподозрить в убийстве.
Вацлав Дудзинский. Один из самых молодых наших актеров. Училище кончил два года назад. Получив диплом, сразу же приглашен был к нам, потому что отец его судья в Радомске. Голобля после восстания оказался в Радомске, нашел там угол и кусок хлеба как раз у судьи Дудзинского, который имел тогда маленькую продовольственную лавочку на Рыночной площади. Приглашение молодого актера на варшавскую сцену было попросту оплатой старого долга. Дело, впрочем, оказалось выгодным: парень способный и далеко пойдет.
Его отношения с Зарембой? Знаменитый киноактер, несомненно, импонировал молодому коллеге, если не талантом, то блестящей карьерой и роскошной машиной. Дудзинский приобрел какую-то подержанную развалину и все свободное время тратил на ее чистку и ремонт. Заремба, автолюбитель с большим стажем и опытом, помогал ему в этом деле советом. Я не раз видел, как во дворе театра они оба залезали под эту столетнюю развалюху. А потом, перемазавшись как черти, бежали на репетицию.
Нет, Дудзинский не мог подменить пистолет. Зачем?
Чем больше я размышляю об этом деле, тем меньше понимаю. Получается, что единственным человеком, у которого был мотив, и притом серьезный, такой, из-за которого тысячи раз совершались убийства, оказываюсь только я. Убийство любовника жены. Вечная тема — ревность, самолюбие, оскорбленная честь, стремление властвовать и обладать. А ведь никто лучше, чем я, не знает, что и в мыслях моих не возникал преступный замысел.
Пан Людомир Янецкий — известный актер. Часто выступает по телевидению, участвует в радиоспектаклях и вообще больше связан с радио, чем со сценой. Один из тех, кого пригласил Голобля, чтобы театр наш мог представлять ревю с участием популярных звезд. Он пришел к нам за год до Зарембы. Всегда спокоен, заботится о своем внешнем виде. Одет так, словно только что сошел со страниц модного журнала. Аккуратен до педантизма. Про его личную жизнь мало что могу сказать, так как он редко бывал в нашем кругу. Много лет сотрудничая с радио, он там завел друзей и круг общения. В «Колизее» старался выглядеть добрым товарищем, но за эти рамки выходить не стремился. С большинством актеров и с техническим персоналом был на «вы», включая и Зарембу. Если после спектакля актеры собирались куда- нибудь закатиться. Янецкий не уклонялся, шел с ними, но пил мало и при первой возможности исчезал. Так было и на приемах, которые устраивал директор по случаю премьеры. Пан Людомир участвовал, правда, в Варшавском восстании и мог еще с тех времен прятать у себя «вальтер», но мотивы, где мотивы?
Наш любимчик — это Петр Марский. Он моложе Дудзинского. Не знаю, по чьей протекции он попал в «Колизей», но думаю, что без протекции не обошлось. Способности, пожалуй, средние. Злопыхатели говорят о нем: смело может садиться у раскрытого окна, не орел — не вылетит. Но парень он милый. Вежливый, любезный, всегда стремится хоть какой-нибудь мелочью угодить дамам. Букет фиалок, какой- либо пустячок, маленькая шоколадка, сигареты излюбленной марки, которые трудно достать. И не только молоденьким и красивым, но и пожилым дамам, скажем Ирене Скальской. Неудивительно, что молодой актер стал любимчиком женской части труппы. Мужчины его тоже любят за услужливость, в которой нет, впрочем, ни капельки подхалимства. Сколько раз парень бегал для меня в буфет за сигаретами или на склад за недостающим реквизитом? Ей-богу, я не заставлял его и не просил. Просто любезность и услужливость у него в крови. Это помогает ему и в театре, и в жизни. Во многом заменяет талант. Полагаю, что благодаря этим достоинствам и редкой покладистости наш Петрусь (так его все зовут, включая машинистов и осветителей) хоть карьеры и не сделает, но всегда будет иметь хороший ангажемент и получать неплохие роли. А может, и способности разовьются?
Чтобы он убил Зарембу? Да он перед этим предупредил бы его и извинился, что собирается навредить. Даже с микроскопом здесь не обнаружить никакого повода для преступления.
Ян Шафар и Януш Банах — старая гвардия «Колизея». На вновь прибывших слегка косятся. Когда Голобля взял курс на привлечение в театр прославленных звезд, ему надо было выкроить для них места. Штатное расписание есть и в театре. Поэтому от нас ушло много хороших актеров. Думаю, Банах и Шафар себя не очень уверенно чувствуют. Если пану Голобле вздумается и дальше вести свою линию, они будут уволены первыми. У мужчин, правда, больше шансов устроиться. Среди актеров, в отличие от актрис, безработицы нет. Но хороший контракт и актеру заключить нелегко. А «Колизей» считается одним из лучших столичных театров. Тут можно выделиться и подзаработать лучше, чем в другом месте.
Если бы убили директора Голоблю, на этих актеров могла бы пасть какая-то тень подозрения. Оба старались как можно реже становиться директору поперек дороги и предельно добросовестно выполняли свои обязанности. Это было хорошо видно весной, когда стоял вопрос насчет контракта на следующий сезон. Голобля правильно сделал, что оставил их в «Колизее». Нельзя менять всю труппу. Это хорошие, опытные актеры, прекрасно владеющие ремеслом.
Так вот, эти два представителя старой гвардии «Колизея» на новичков немного косились, называли их «бульдозерами». Мог ли кто-нибудь из них убить Зарембу? Ясное дело, нет. Почему именно Зарембу, а не Янецкого или Масоня? Слава богу, ради штатной должности людей в Польше не убивают. Но если и поверить в столь абсурдный мотив, жертвами Шафара и Банаха стали бы скорее Янецкий или Масонь, актеры примерно того же возраста. А Заремба был гораздо моложе и конкурентом не являлся.
Теперь перейду к актеру, чья фамилия в списке стоит последней. Это Бронислав Масонь. Тоже известный актер, несколько лет назад ушедший из театра в кино. Тогда он играл не в Варшаве, а в Лодзи, где снялся в своем первом фильме. Он старше Зарембы и в кино специализировался на ролях злодеев. Играл в детективах, чаще всего главаря банды. Мы удивлялись, что режиссер Летынский, распределяя роли в «Мари-Октябрь», поручил роль предателя Ружье не ему, а Зарембе.
Придя в «Колизей», Масонь не порывал своих связей с кино. Он не был особенно заинтересован в том, чтобы часто выступать в театре. Не обижался, когда его обходили при распределении ролей. Был скорее доволен, потому что не приходилось изощряться, чтобы совместить спектакль с очередными съемками. Новый человек в Варшаве (директор перетащил его из Лодзи, с трудом добившись для него квартиры и прописки), он быстро приспособился к обстановке в «Колизее». Его считают порядочным человеком.
В личной жизни это примерный муж и отец. На других женщин даже не смотрит, хотя, как популярный киноактер, имел бы все шансы на успех. Одна из наших молоденьких актрис, Марыся Рего, пробовала с ним кокетничать, но безуспешно.
Пишут, что звезды кино друг друга ненавидят. Что на приемах или премьерах дело доходит порой до кулаков, а если речь о дамах, то до ногтей. Но не слыхал, чтобы даже в Голливуде кто-нибудь совершил на этой почве убийство. А Варшава все-таки не Америка. Наши звезды не пользуются мировой известностью, не зарабатывают миллионы и не должны бороться изо всех сил, чтоб удержаться наверху. Заремба и Масонь в кино конкурентами не были. Мариан играл красавцев-любовников в комедиях или психологических фильмах. Бронислав Масонь выступал исключительно в детективах и приключенческих картинах, неизменно в «черных ролях».
По-моему, они были в нормальных отношениях, без панибратства и без неприязни.
Итак, никто! Ни один из актеров, занятых в «Мари-Октябрь», не мог быть убийцей. Если б Зарембу на сцене во время спектакля поразила молния, меня бы это меньше озадачило, чем пуля, которую выпустила Баська из подмененного пистолета. То было бы лишь чудо, заслуженная кара любовнику моей жены. Иногда чудо легче понять, чем факты грубой действительности.
В списке значатся еще шесть человек из технического персонала. Вернее сказать, не шесть, а четверо, ибо директора и постановщика пьесы трудно отнести к техническому персоналу. Скажу сперва о них, а потом займусь остальными.
