— Она назвала свою фамилию?
— Нет. Сказала только, что пришла по срочному делу и ей надо поговорить с вами.
Он видел только ее профиль, так как женщина сидела боком к окну. Чемодан был действительно необъятных размеров.
— Она именно меня спрашивала?
— Да. Прямо так и сказала, что хочет поговорить с поручиком Чесельским.
— По какому вопросу? Не объяснила?
— По поводу убийства на Вильчей, она знает, что вы ведете следствие.
Чесельский еще раз окинул внимательным взглядом сидящих в приемной. Женщина по-прежнему сидела, повернувшись к окну. Неужели Ирена Стояновская? Если | судить по чемодану, определенно она и, наверное, приехала сюда прямо с вокзала.
— Сержант, через десять минут пропустите ее ко мне в кабинет, узнайте только фамилию и доложите по телефону.
— Слушаюсь. С чемоданом? Может, оставить его в дежурной комнате?
— Пропустите с чемоданом. Думаю, там нет ни бомб, ни огнестрельного оружия.
Войдя в кабинет, Чесельский не поверил своим глазам, увидев за столом Шиманека. Он старательно заканчивал служебную записку о вчерашнем разговоре с начальником отдела кадров объекта, где работал Стояновский.
— Антек, ты что, заболел?
— Почему?
— Без десяти восемь, а ты уже на работе. Давненько такого не случалось.
— Просто моя жена вчера вернулась из отпуска. Утром рано вылила на меня ведро воды, стащила одеяло и открыла окно. Варварским образом подняла с кровати.
Зазвенел телефон. Анджей поднял трубку.
— Товарищ поручик, — докладывал снизу дежурный, — к вам гражданка Ирена Стояновская.
— Направьте ее с сопровождающим ко мне.
— Слушаюсь. Ее доставит капрал Недзельский.
— Вот это да! — не сдержался Шиманек. — Значит, вернулась! Интересно, как она выглядит, что будет говорить?
— Сейчас увидим и услышим, — сдержанно сказал Чесельский, хотя по всему было видно, что и ему это не безразлично.
В кабинет вошла Ирена Стояновская. Высокая, рыжеволосая, с огромными зелеными глазами, тонкими чертами лица, стройная, с красивыми ногами. Те, кто описывал ее внешность, не преувеличивали, она действительно была очень красива.
— Я хотела бы поговорить с поручиком Чесельским.
— Это я. Все складывается как нельзя лучше, поскольку я давно уже жду встречи с вами.
— Я приехала в Варшаву из Австрии сегодня в пять часов утра.
— Да, это нам известно. Из Вены, — уточнил Чесельский. — А как поживает господин Гельмут Шульц?
Стояновская покраснела.
— Прошу вас, не вспоминайте об этом негодяе!
— Даже так? — с насмешкой заметил Чесельский.
— Прямо с вокзала я поехала домой. Квартира оказалась опечатанной. Дворник нашего дома, пан Ксаверий Ротоцкий, рассказал мне о трагической смерти мужа, о том, что вы ведете следствие. Вот я и приехала к вам за ключами.
— Да, ключи от вашей квартиры у меня. Но вначале мне хотелось бы поговорить с вами.
— Догадываюсь. Когда я подъехала к своему дому на такси, меня увидела жиличка со второго этажа и заорала на весь дом: «Убийца явилась». Я решила не связываться с ней и не поднялась к себе. А теперь вот вижу, что и вы тоже…
— Я расследую дело об убийстве вашего мужа. Вам, наверное, уже рассказали, как он погиб? Кроме того, имеет место странное стечение обстоятельств, жена убитого вроде бы накануне уехала отдыхать в Бещады, а в день убийства ее видели в Варшаве. Через несколько часов после убийства она села в экспресс Варшава — Вена. Мне бы очень хотелось, чтобы вы как-то объяснили это довольно необычайное стечение обстоятельств. Прошу вас, садитесь.
Ирена опустилась на предложенный ей стул.
— Я вас слушаю.
— Вы, как я понимаю, хорошо знаете, что наш брак с Зигмунтом был неудачен. Лучше всего было бы разойтись. Но увы, мой муж из-за своего упрямства никак не соглашался на развод. По существу, я уже не считала себя его женой после того, как познакомилась с очень добрым, милым человеком.
— С паном Марианом Залевским? — включился в разговор Шиманек.
— Вы и об этом знаете? Для меня большая честь, что моей персоной так интересуются столь ответственные сотрудники милиции.
— Вас это удивляет?
Стояновская пропустила мимо ушей вопрос и продолжала свой рассказ:
— Мы с ним решили, что если Зигмунт не даст мне развода, то обойдемся и без него. Мариан, то есть мой жених, живет на Побережье, точнее, в Гдыне, я просто уйду от мужа к нему. Сначала отправимся в свадебное путешествие за границу, а вернувшись, поселимся в Гдыне. Чтобы избежать скандала с мужем, я сказала, что взяла отпуск и поехала отдыхать в Бещады. Перед самым выездом выяснилось, что мой жених задерживается из-за каких-то своих важных дел. А у меня уже был паспорт на руках, и я обменяла деньги, поэтому я решила ехать одна, а с Марианом мы должны были встретиться в Ёене.
— Все правильно. Вашему Мариану не выдали загранпаспорта.
Ирена удивленно вскинула брови, а подпоручик Шиманек добавил:
— В поезде вы оказались в обществе Гельмута Шульца. Не так ли?
— Прошу вас, не напоминайте мне об этой старой жирной свинье! — Видно было, что Ирена с трудом сдерживает отвращение к упомянутому господину. — Шульц приятель Мариана. У них какие-то дела. И вот, когда Мариан не смог поехать, он попросил своего друга опекать меня и в поезде и в Вене, пока сам не приедет.
Чесельский в ответ скептически усмехнулся.
— Этот Шульц, этот негодяй, когда мы приехали в Вену, поселил меня в каком-то подозрительном отеле на Вимплигергазе и сразу же начал увиваться. Я все пыталась обратить в шутку, а сама старалась держаться от него подальше. Как-то раз эта взбесившаяся свинья наорала на меня, он сказал, что заплатил тысячу долларов Залевскому не затем, чтобы прогуливаться со мной в Шенбруннском парке. Но не тут-то было. Не на такую напал.
— Да? Это весьма интересно. Пожалуйста, продолжайте! — с ноткой иронии в голосе воскликнул Шиманек.
— Схватив чемодан, кое-как побросав туда свои вещи, я дала стрекача из этой берлоги. К счастью, когда я работала в «Гранд-отеле», я там познакомилась с очень милой женщиной из Австрии, она оставила мне свой адрес и приглашала навестить ее, если я когда-нибудь попаду б Вену. Взяв такси, я поехала к ней, она встретила меня очень приветливо, а узнав все про Шульца, прямо за голову схватилась, предложила поселиться у нее. Прожила я у нее дней десять, надраила ей квартиру до блеска. Знаете, я очень люблю убираться, все приводить в порядок, это меня успокаивает. Единственное, что у нас было общее с Зигмунтом, — он был страшным педантом и любил чистоту и порядок. Когда уже наша совместная жизнь разваливалась и мы без конца ругались, только во время уборки стихали наши ссоры… Если бы я захотела, я могла бы прожить у этой женщины и дольше, она меня оставляла, хотела даже заплатить за уборку. Конечно, я отказалась от денег, но она все же всучила мне отрез джерси на кофточку и мохеровую двойку…
— Живя в Вене, вы как-то поддерживали связь с Залевским?
— Звонила ему раза три, но не застала дома, потом послала телеграмму с моим новым адресом. Но ответа не получила — видимо, не дошла… Чувствовала я себя в Вене несколько стесненно, живя у чужих
